Субъективный словарь фантастики

По Азимову, время похоже на скучный лифт, где темный и редко посещаемый подвал – Первобытное прошлое (куда автор, кстати, отнес и его родной ХХ век), где каждый этаж – столетие, а пребывающий где-то в бесконечности пентхаус подключен к энергии сверхновой (в которую когда-то превратится наше Солнце) и снабжает нижние этажи дармовым электричеством. В этом смысле Эндрю Харлан и ему подобные, разъезжая на своих капсулах вверх-вниз, похожи на команду лифтеров, реагирующих на срочные вызовы. Правда, есть кое-какие этажи, наглухо закрытые для лифтеров, но Вечность не теряет надежды рано или поздно похозяйничать и на них, подкопавшись снизу.

Многие из тех, кто писал о романе Азимова, указывали на тоталитарный характер Вечности. Между тем геронтократов, управляющих Вечностью, по крайней мере, трудно обвинить в заведомой злонамеренности. Они верят, что, обрезая ростки будущего, спасают человечество от еще не совершенных им ошибок. Они препятствуют выходу людей в космос (напрасная трата денег), не дают развиться ядерным исследованиям (люди могут себя уничтожить), пресекают исследования электрогравитации (это опасно). Во всем этом есть что-то от удушливой опеки любящих родителей, которые ради блага – как они полагают – чада лишают его свободы воли. Власть над временем, способность исправить уже прошедшее – великое искушение, которому мучительно трудно противостоять…

У английского слова «Eternity» значение всего одно, и, таким образом, название романа являет собой заведомый оксюморон – и в оригинале, и в переводе. Вечность не может иметь конца, а если она конечна, то уже не вечность. Образ разветвленной могущественной структуры, сильной и жалкой одновременно, отважно латающей небеса и вместе с тем лишенной реального фундамента (и потому могущей за историческое мгновение рассыпаться в прах), впечатляет. Писатель мастерски очерчивает контуры призрачного мира, где реальность ежесекундно корчится под скальпелями «выправителей» и где неизменна лишь шахта временного лифта, уходящего в никуда. В описании этого централизованного, почти обезличенного конвейера есть оттенок мрачного величия. Он присутствует даже в финальном, практически мгновенном переходе Вечности – со всеми ее многочисленными обитателями – из бытия в небытие. Возможно, отчасти и поэтому роман «Конец Вечности» – при всем его довольно скромном объеме – производит ощущение фундаментальной глыбы.

Азимов, пришедший к шапочному разбору, что называется, закрыл тему. Все, что после 1955 года написано разными фантастами о тотальной корректировке прошлого, – лишь необязательные архитектурные излишества, с разной степенью таланта добавленные к массивному азимовскому билдингу…

Контакт

Фантастический роман «Contact» американца Карла Сагана издан в США в 1985 году, в том же году переведен в СССР для серии «ЗФ» (см.), а в 1997 году вышла экранизация (режиссер Роберт Земекис). Одиноки ли мы во Вселенной? Для фантастики ответ «нет» очевиден: тема контакта землян с внеземным разумом в литературной и кинематографической НФ – одна из главных. В Словаре я отчасти касаюсь ее в нескольких статьях (см. Автостопом по Галактике, Аэлита, Великий Гусляр, Война миров, Заповедник гоблинов, Координаты чудес, Космический госпиталь, Похитители тел, Пятый элемент, Солярис, Темный город, Трудно быть богом, Ульдемир, Эндер Виггин).

В отличие от фантастов, ученые относятся к возможности существования разума за пределами нашей планеты не так оптимистично. Например, знаменитый астрофизик Иосиф Шкловский, который в 1962 году выпустил книгу «Вселенная. Жизнь. Разум», под конец жизни пришел к печальному выводу, что мы все-таки одиноки во Вселенной. Карлу Сагану – биологу по образованию, планетологу по специальности, популяризатору науки по призванию – Шкловский отводил «в спектре деятелей по проблемам внеземных цивилизаций» местечко «на крайне розово-оптимистическом фланге», то есть в ряду безоговорочных сторонников Разума во Вселенной. И поскольку чисто научным способом данная гипотеза пока не подтверждается, предпринят был обходной маневр: Саган написал научно-фантастический роман. То, что не случилось в реальности, в книге произошло.