Субмарин

Племя снова собирается в центре лагеря. По кругу пускают плетеные корзины с собранными водорослями, каждый берет себе столько, сколько хочет, все жуют и обсуждают, каким будет этот день. Нет, жуют не все. Самые маленькие дети прижимаются к груди своих мам и спокойно сосут молоко. Это зрелище поначалу приводит меня в замешательство. Нет, в Сихэвэне тоже можно увидеть кормящих матерей, но так много – никогда. По-моему, это очень удобно – еда всегда под рукой. И все эти червячки, которые тянутся к своим мамам, выглядят ужасно мило.

Я жую водоросли, мечтаю о кофе и пытаюсь следить за разговорами окружающих. Они решают, кто сегодня пойдет на охоту. Похоже, здесь водится рыба какого-то вида, которую они не хотят упустить, но я не понимаю, какую именно. Когда мы проходили австралийских рыб в школе, я, как назло, слушала не особенно внимательно. Помню только, что их бесконечное количество, – так что названия вроде «Шустрый», «Красный», «Полосатый» мне ни о чем не говорят.

Всегда-Смеется опускается рядом со мной, я двигаюсь, чтобы хватило места и ей, и Плавает-Быстро, который тоже присоединяется к нам.

– Мы с тобой в любом случае останемся здесь, – говорит мне Всегда-Смеется.

– А я в любом случае поплыву с ними, – добавляет Плавает-Быстро.

– А когда мы будем искать моего отца? – спрашиваю я.

Он задумчиво кивает:

– Я не забыл об этом.

При этом он так на меня смотрит, что я понимаю: задать этот вопрос было глупостью. Ну конечно, для начала мне нужно освоиться. Прижиться. Как я собираюсь искать отца, если не понимаю, как устроен мир субмаринов?

Я знаю, что очень нетерпеливая. Я не понимаю, кто я на самом деле, какому миру принадлежу, где мое место. Поэтому я так жду встречи с отцом. Я надеюсь, что он всё прояснит и мне… ну не знаю, станет лучше?

Высокий мужчина широкими жестами рассказывает о том, как он и некий Слышит-Хорошо нашли неподалеку отсюда «поток», причем «восхитительно сильный». Мы все можем покататься на нем, предлагает он.

Понятия не имею, что он имеет в виду, но вижу, что его предложение всем очень нравится.

– О да! – восклицает симпатичная девушка примерно моего возраста, у которой с правой стороны живота растет странная узкая полоска шерсти. – Мы так давно этого не делали!

Всегда-Смеется толкает меня в бок.

– Это Полоска-на-Животе, – объясняет она. – А это ее дети. – Она указывает на двух мальчишек, которые сидят в центре круга и дразнят краба. – Одного из них зовут Послушный-Послушный, а другого Большой-Мужчина.

Я смотрю на мальчишек. Послушный-Послушный кажется мне довольно наглым парнем, а Большой-Мужчина еще совсем карапуз. Кажется, Полоска-на-Животе должна была быть не старше двенадцати, когда у нее появился первый ребенок. К этой мысли надо привыкнуть, особенно если вспомнить, какой в этом возрасте была я.

Племя по-прежнему обсуждает тот самый загадочный «поток»: всем не терпится на нем «покататься», что бы это ни означало. Всегда-Смеется продолжает называть мне имена сородичей. Того долговязого, который заговорил о «потоке», зовут Двенадцать-Жабр, и, рассмотрев его хорошенько, я вижу, что с каждой стороны у него по шесть жаберных щелей, а не по пять, как у всех остальных.

Женщину рядом с ним зовут Непослушные-Волосы, это имя ей подходит и легко запоминается. Есть еще Ныряет-Глубоко, Короткий-Нос, Длинная-Женщина, Ест-Много и Умелый-Плетельщик, но тут в моей памяти заканчивается свободное место. Имена я запоминаю плохо. Чтобы запомнить, как зовут моих одноклассников в сихэвэнской школе, мне потребовалось два месяца.

Маленькая девочка отрывается от материнской груди, подплывает ко мне и усаживается у меня на коленях, как будто мы знакомы с ней всю жизнь.

– Привет, – говорят ей мои руки. – А тебя как зовут?

– Умная-Женщина, – отвечает она, а потом засовывает в рот большой палец и склоняет голову ко мне на живот.

Я в замешательстве обнимаю ее, и меня это удивительным образом успокаивает. Я ей чужая, я к тому же еще и полукровка – принадлежу одновременно и воде, и воздуху. Почему же эта малышка мне доверяет? Я не могу этого постичь.

Я вижу, как Белый-Глаз, седая предводительница племени, которая до сих пор сидела не шелохнувшись, поднимает руку. И в тот же миг все разговоры прекращаются, а все лица поворачиваются к ней.

– Сначала охота, – командует она. – А когда у нас будет достаточно рыбы, мы покатаемся на потоке.

Ее слова вызывают немое воодушевление. Лица сияют, руки пляшут в радостном согласии.

А меня, наоборот, охватывает очень неприятное чувство. Страх. Я боюсь, но чего именно и почему – не могу понять. Просто – мне страшно.