Субмарина меняет курс

– Марк Наумович, здравствуйте! Сколько лет, сколько зим… Признаться, заждался я вас, голубчик… – Орехов вынырнул из какого-то закутка и решительно оттеснил слегка растерявшегося Штейна на улицу, где и усадил на решетчатую привокзальную скамейку. – Поговорим, Марк Наумович? Только вот давайте без лихих фокусов – у меня наган в кармане смотрит как раз вам в бок, а стреляю я очень-очень быстро… За посылочкой пришли?

– Как вы… И на чем же это я… прокололся? – Штейн зябко повел плечами, как-то весь съежился-ссутулился и хмурым невидящим взглядом устремился куда-то вдаль.

– Вы? А ни на чем… Вы все придумали и продумали просто великолепно! Да чего там скромничать – гениально! Всякие там глупые контрабандисты крадутся ночами через границы, волокут на себе тюки с товаром, жизнью рискуют… А вы оказались посмышленее темных спиртоносов и мануфактурщиков. Вы накарябали парочку доносов на самого себя, потом открыто пришли в ОГПУ, слегка поломались, потом милостиво позволили себя уговорить прокатиться за казенный счет в комфортных условиях именно туда, куда вам и было нужно! А доблестное ГПУ, которое, кстати, сбилось с ног, разыскивая мифического Лещинского, тщательно охраняло и сдувало пылинки с вас – настоящего, подлинного курьера господина Фаберже! Нет, вру чуть-чуть… Охранял я вас не очень – бандитов вам пришлось прикончить самому. Кстати, как и, главное, зачем? – Никита с нескрываемым любопытством и даже несколько уважительно окинул взглядом далеко не богатырскую фигуру старика.

– Так на чем же все-таки я прокололся?

– А, вы опять об этом… Да говорю же: вы – ни на чем. Во всем виноват ваш пиджак.

– Кто?! То есть, что?… – во взгляде Штейна была такая искренняя растерянность и какие-то поистине детские обида и непонимание, что на какое-то мгновение Орехову стало смешно.

– Да вешалка у вашего пиджака оборвалась, он упал, из кармана выпал кошелек, еще какие-то бумажки… Смотрю – квитанция почтовая… Тут до меня, как говорится, и дошло: мы, дураки, землю роем, курьеров и тюки с золотом ищем, а вы преспокойно послали на свое имя посылочку в славный город Благовещенск и отправились туда же, да еще и под охраной ОГПУ. Ей-богу, я по вашим карманам не шарил – простая случайность. Что ж вы такую ценную бумаженцию так небрежно хранили?

– М-да, камень на дороге способен изменить судьбу империи…

– Это вы про квитанцию? Да, не повезло вам… Как говорят, «и на старуху бывает проруха!». Так что там с бандитами, «товаришч» Штейн? Только не рассказывайте мне неубедительную «сказку о двух повздоривших уркаганах». Если у человека нож вдруг «появился» под ребрами, то при всем желании не может он выстрелить врагу прямехонько в лоб – слишком короткая дистанция, да и не до того умирающему… Точно так же человеку с дыркой во лбу не до глупостей вроде размахивания ножом… Вы подошли вплотную к «худому» и ткнули его ножом, а в следующую секунду развернулись и влепили пулю «пахану». Удар ножом был в правый бок – так мог ударить только левша. А вы помните, как во время первого застолья с нашими попутчиками резали колбасу левой рукой, да еще и смеялись – мол, они у меня взаимозаменяемые? Вижу, помните… Да и кроме вас вроде и некому – никому они не мешали…

– Я работал с ними некоторое время, – поморщился Штейн. – Нет, я не ходил с ними на «гоп-стоп», я помогал иногда… реализовывать вещи… «ювелирку и прочее рыжевье».

– Да не стесняйтесь вы, говорите проще: «скупка и продажа краденого-награбленного»…

– Черт с вами, пусть так. Короче, были у меня долги перед ними. Я и позвал их с собой. Сочинил легенду о «жирном карасе», который повезет кучу золота и валюты… Опять же думал, если что не так, то они помогут и…

– От меня избавиться, да? А «хабар» вы делить не собирались ни с кем, а уж тем более с ними! Урки обман или еще что-то почуяли, наглеть начали, да? И тогда вы их…

– Ну да, да! Когда-то в юности я был неплохим фехтовальщиком и стрелком.

– Не скромничайте, Марк Наумович, – вы и сейчас еще ого-го! Вы так ловко прятали свои нож и наган, что даже я, человек вообще-то опытный, ничего не заметил! Ну что, господин курьер, идемте сдаваться?

– Послушайте, Никита… У меня есть другое предложение, – старик задумчиво посмотрел куда-то за спину Орехова и затем очень серьезно – ему в глаза. – Я предлагаю вам послать к черту эту страну и вместе уходить в Харбин. С ценностями, естественно…

– Вместе? Да вы, Марк Наумович, я смотрю, как-то резко поглупели… Это мне, чекисту, с вами вдвоем бежать за кордон?

– Ну почему вдвоем? Втроем… – раздался за спиной негромкий голос. Голос, который Никита никогда не перепутал бы ни с чьим другим. Орехов почувствовал, как медленно леденеет затылок, неприятно затихло в груди, а под ложечкой разливается холодная пустота – как перед штыковой атакой…