Субмарины уходят в вечность

– Я, конечно, сообщу о вашем звонке Хартманну, как только он вернется из полета, да и сам попытаюсь кое-что предпринять, – проговорил он в трубку после небольшой предательской паузы. – Но прямо скажу: никто бы не решился арестовать рейхсмаршала Геринга, не имея на то приказа фюрера.

– Там есть люди, которые готовы и фюрера арестовать.

– Но приказ из Берлина все же был? – не стал разочаровывать его полковник, доказывая, что людей, готовых арестовать фюрера, в бункере быть не может.

– Приказ был, – точно так же прямо ответил генерал-майор, – но вы, полковник Тилберг, должны понимать, что отдан он был не фюрером, а за его спиной. В окружении фюрера нашлись люди, которые, пользуясь тем, что вождь ограничен в своих полномочиях, затеяли грызню за власть. Арест Геринга – всего лишь месть его завистников.

– Я вызову Хартманна. И если только он решится… А главное, если вернется из полета.

– Слишком много «если», полковник, – проворчал Коллер, – а ведь речь идет о рейхсмаршале Геринге, о его судьбе, – и швырнул трубку на аппарат.

Тем не менее до конца дня Коллер пробыл в штабе, ожидая, что кто-то из люфтваффовцев – то ли майор, то ли полковник – позвонит. И был жутко разочарован, когда убедился, что звонка не последует. Зато вновь появились эсэсманы во главе со все тем же оберштурмбаннфюрером Франком. Пока унтерштурмфюрер и двое унтер-офицеров из гестапо обыскивали кабинет и рылись в сейфе Геринга, оберштурмбаннфюрер сидел в кресле в небольшом холле и, время от времени поглядывая на нервно прохаживающегося генерал-майора, молчаливо курил.

– Что же теперь будет с рейхсмаршалом? – наконец не выдержал пыткой молчанием Коллер.

– То, что обычно бывает с предателями.

– Но ведь вы же знаете, что Геринг не может быть предателем. Фюреру он предан, как никто иной. И потом, вы ведь не получили личного приказа фюрера.

– Зато был приказ Бормана. Но от имени фюрера.

– В течение нескольких лет я был представителем Геринга при ставке фюрера и знаю, что он и раньше не очень-то доверял Борману.

– Я этого не слышал, господин генерал, но не вздумайте произносить нечто подобное при моих подчиненных. Не забывайте, что перед вами офицер гестапо.

– Не пройдет и двух недель, как гестапо прекратит свое существование, и я не уверен, что вы будете гордиться тем, что служили в этой организации. – Франк порывался что-то возразить, однако резким движением руки генерал охладил его. – Не будем полемизировать, оберштурмбаннфюрер. Несомненным фактом является то, что война завершается, и не дай вам Бог предстать перед послевоенной Германией в роли палача самого Германа Геринга. Бормана будут судить и повесят или же он покончит с собой. Но при любом исходе этой драмы в роли виновника гибели знаменитого аса и рейхсмаршала предстанете вы. Извините, подполковник, но это так.

Завершив свой монолог, генерал по-наполеоновски скрестил руки на груди и, отвернувшись, демонстративно стал рассматривать огромную картину в массивной золоченой раме. Тем временем подполковник СС докурил сигарету, старательно растер окурок в хрустальной пепельнице и вдруг совершенно неожиданно произнес:

– Пожалуй, вы правы, господин генерал-майор. Слава палача Геринга мне ни к чему.

– Зато очень кстати пришлась бы слава спасителя Геринга. Спасителя приговоренного к казни рейхсмаршала.

– Нет, без приказа освободить господина Геринга я не смогу.

– Чей приказ вам нужен? Я старший по чину. Почему бы вам не выполнить приказ генерала Коллера, который потребовал от вас освобождения рейхсмаршала? Генерала, являющегося представителем люфтваффе при рейхсканцелярии фюрера, собственно при фюрере.

– Такой приказ должен отдать Борман или фюрер. Ну, еще Гиммлер.

– Гиммлер покинул Берлин и находится где-то на севере Германии. Найти его сейчас почти нереально.

– Бормана уговорить вам тоже не удастся. Наоборот, ваше вмешательство може спровоцировать резкую реакцию, в том числе и по отношению к вам.

– В таком случае попытайтесь хотя бы потянуть с его казнью. Не казните его, пока нет суда, нет приговора. А устраивать суд над рейхсмаршалом Борману уже будет некогда. Тем более что через несколько дней ему вообще будет не до Геринга и не до суда.

Вместо ответа Франк крикнул унтерштурмфюреру, чтобы тот прекращал обыск и спускался вниз. Когда унтерштурмфюрер сошел в холл, Франк даже не поинтересовался, обнаружил ли тот что-либо в бумагах Геринга, а движением подбородка указал ему на дверь. Сам он тоже уже вышел в коридор, но затем вернулся и, как только сапоги унтерштурмфюрера отгрохотали по старинному паркету, произнес:

– Мне сообщили, что завтра сюда прибудет обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер.

– Специально в связи с арестом Геринга?

– Об этом мне ничего сказано не было. Но точно знаю, что прибывает он не из бункера фюрера, а значит, не от Бормана, и, если я верно понял, даже не из Берлина.

– Но ему уже известно о том, что здесь происходит?