Субмарины уходят в вечность

Школа располагалась в крепком старинном особняке, обнесенном высокой, почти крепостной оградой, с мощными подземельями и столь же мощной радиостанцией. Почти все курсанты и преподаватели школы пополнили ряды расквартированного под Фленсбургом полка морской пехоты или команды кораблей, а оставшаяся в школе рота охраны должна была теперь следить за поддержанием порядка и усиливать личную охрану гросс-адмирала.

Укутавшись в шинель, Дениц сидел в кресле начальника школы, отправленного во Фленсбург вместе с частью своих воспитанников, но не спал, а устало, с неуемной тоской в глазах смотрел в окно, за которым зеленела часть кроны старинного с трудом пробудившегося этой, очевидно, последней в своей жизни весной. Возможно, в эти минуты смертельно уставший от войны и командных забот гросс-адмирал и сам чувствовал себя таким же теряющим интерес к своему бытию дубом.

– Мой гросс-адмирал, вас просят зайти в радиорубку школы, чтобы установить связь со ставкой фюрера, – с удушающей хрипотцой отставного подводника проговорил Наубе.

– Что там еще, якорь им всем в брюхо?!

– Мне почему-то кажется, что они наконец-то решились передать всю полноту власти в рейхе вам, мой гросс-адмирал. – Несмотря на то что время от времени Дениц болезненно реагировал на это обращение своего адъютанта – «мой гросс-адмирал», особенно когда оно звучало в присутствии кого-то из высоких вермахтовских чинов, теперь главком не обратил на него никакого внимания. Впрочем, в последнее время «фюрер подводных лодок» научился не замечать многое из того, что еще недавно основательно раздражало его.

– Вопрос в том, хочу ли я принимать на себя это бремя, – медленно, устало выбирался из глубокого кожаного кресла Дениц.

– Даже если это бремя главы государства?! – не поверил ему адъютант, всегда мечтавший о том, чтобы не по-флотски напыщенное «мой гросс-адмирал» он, наконец, мог заменить скромным обращением: «мой гросс-фюрер». Причем именно таким – «мой гросс-фюрер!» – Простите, мой гросс-адмирал, но это тот случай, когда даже вы можете показаться неправым. Хотя обычно я это исключаю.

Начальник радиостанции встретил его у входа в радиорубку.

– Я поздравляю вас с новым назначением, господин гросс-адмирал, – стоял он, неестественно вытянувшись, и дрожащей рукой протягивал Деницу радиограмму.

– С каким еще назначением? – подозрительно поморщился гросс-адмирал.

– Самым высоким: вы теперь наш фюрер, я так полагаю.

«Гросс-адмиралу Деницу, – прочел главком кригсмарине. – На место рейхсмаршала Германа Геринга фюрер назначает вас, господин гросс-адмирал, своим преемником. Письменные полномочия уже посланы. Борман. Геббельс».

– Больше никаких радиограмм из Берлина не поступало? – поинтересовался он у начальника радиостанции.

– Никак нет, господин гросс-адмирал.

– Из Берлина, из ставки, в радиопередачах вражеских радиостанций – ничего такого?..

Деница интересовало сейчас именно то, что предательски недоговаривали Борман и Дениц: жив ли фюрер? Но поскольку речь шла о жизни и смерти Гитлера, то он не решался так прямо и сформулировать свой вопрос. Свое неожиданное восхождение в канцлеры гросс-адмирал воспринял без особого энтузиазма. Он всегда считал себя военным моряком, флотоводцем, поэтому сейчас у него было такое ощущение, что политики, приведшие германский народ к катастрофе, попросту хотят прикрыться его именем, чтобы потом взвалить на него всю вину за позорную капитуляцию рейха.

– Возьмите, Наубе, карандаш, и давайте будем сочинять.

– Что именно мы с вами будем сочинять?

– Письмо фюреру.

– Хотите отказаться от полномочий, которые он вам передал?

– Вы же знаете, Наубе, что я не привык оплакивать потери. Но реальность такова, что сам фюрер мне ничего не передавал.

– Позвольте, а радиограмма?

– Эти полномочия я получил от господ Бормана и Геббельса, которые, в общем-то, не вправе были мне их передавать. По крайней мере до тех пор, пока сам фюрер жив. У нас есть какие-то основания считать, что Гитлер ушел из жизни?

– Никаких оснований! – решительно повертел головой адъютант.

– И я так считаю. Поэтому пишите: «Мой фюрер, моя верность вам неизменна[99]. Передача мне ваших полномочий…» Впрочем, подождите, Наубе, в радиограмме Бормана что-то там говорится о письменных полномочиях, которые уже посланы.

– Наверное, их следует ожидать завтра. Или послезавтра. Если только они вообще дойдут.

– Вот тогда и допишем наше письмо. К тому дню, когда мы получим эти письменные подтверждения полномочий, многое прояснится. А главное, станет ясно, жив ли фюрер.

Однако служебное утро следующего дня началось с того, что в кабинет гросс-адмирала вошел начальник радиостанции.

– Опять из рейхсканцелярии? – удивленно уставился на него Дениц.

– Никак нет, из совершенно иной инстанции, – усталым голосом объявил начальник радиостанции и вручил Деницу еще одну радиограмму, в этот раз – подписанную Кальтенбруннером и Скорцени.