Субстанция времени

– Не может быть, – проскулил тонкий птичий голос начальника отдела кадров.

– Да не мог он уйти. Там танцы в столовой только начались, а он любит пообниматься с бабами, ходок еще тот.

– Почему это – я никого не люблю? Я люблю жену, сына, – мысли прыгали с одного сюжета на другой, и он вспомнил, как в прошлом году вернулся в этот же день, 8 марта, домой, в драбадан пьяный, посередине ночи и злобно топтал поглаженные женой свежие рубашки, которые она не успела убрать в шкаф. На следующий день повёл её в ювелирный, чтобы загладить вину. Своего гнусного поведения до сих пор сам себе объяснить не смог. Купил ей колечко с бриллиантом, но легче не стало. Просто перестал думать об этом и всё.

– Почему я перестал радоваться жизни? Дурацкая фраза: «радоваться жизни», и что значит «перестал». Как будто бы я раньше радовался… Вчера в центре города, около ГУМа, после совещания в министерстве, я встретил Ленку. Она шла с каким-то мужиком, оба смеялись, громко разговаривая, так заразительно, от души… Кто этот парень со звонкой лысиной? Может быть, сотрудник, а может, и нет.

Игорь Вячеславович вспомнил, как они на первом курсе ездили к Ленке на дачу вшестером, сплотившимся коллективчиком, весёлым и беззаботным, как там целовались у костра, когда все уже разбрелись и улеглись спать, и он был уверен, что она станет его женой. Мишка пришел к ним в группу на втором курсе, перевелся из Новосибирска. Его отца передислоцировали служить в Москву вместе с семьей. Всё сразу изменилось – и отношение Ленки, и вообще весь окружающий мир. Как будто что-то выключилось, энергия стала поступать очень медленно, и слишком мало. К их компании прибилось еще двое: Мишка и его знакомая из МГУ, Лариса. Вроде бы всё то же, ничего не изменилось, а расставленные приоритеты размылись и преобразились. Теперь уже не Игорь говорил, когда и куда едем, где собираемся, и что предстоит, а Мишка. У него было больше энергии, фантазии, сил и искреннего нескончаемого смеха, от которого все девчонки, даже циничные, из богатеньких, мгновенно обезоруживались и висли на Мишке и днём и ночью. У него не было никаких проблем, он никогда ни на кого не обижался. Учился легко: студенческие конференции – он с готовым докладом, спортивные соревнования – он прибегает первым, сильный физически, кандидат в мастера по плаванью, увлекался фехтованием, мёл всех в пинг-понг. Мишка мог выпить больше всех, но всегда стоял на своих ногах и вдобавок ко всему – с черными огромными глазами, а верхняя губа тоньше, чем нижняя и, как утверждают физиономисты, такая форма губ – верный признак непостоянства в отношениях. Ничего подобного за Мишкой не замечалось: Ларису познакомил с друзьями и сразу обозначил её как друга детства; со всеми прилипалами женского пола шутил, даже иногда скабрезно, но никаких надежд на большее не раздавал; на Ленку посмотрел один раз, и на третьем курсе она стала его женой.

Ленку он так и не окликнул возле ГУМа. Дружба с Мишкой сама собой увяла после окончания ВУЗа, когда они с Леной переехали в Новосибирск. Почему он её не окликнул? Сейчас стало просто необходимо немедленно, сию секунду, выяснить: как они живут в Новосибирске? Что нового и интересного в их жизни? А ведь он даже не искал их в соцсетях, хотя множество других, из прошлого, были найдены и после первых восторгов и невнятных слов общения (это даже и общением-то нельзя назвать) всё опять отсохло и отвалилось как не настоящее. Игорь набрал номер телефона Ларисы, будучи уверенным, что через двадцать лет там никакой Ларисы не может быть, но пропели гудки, и женский голос ответил:

– Алё, – и через паузу, – Вас слушаю!?

Полувопрос, полувосклицание, Игорь повесил трубку. Невыносимость происходящего заполнило все его поры. «Я умираю. Может, у меня рак? – подумал он, – что за дурь лезет в голову…»

Он распахнул дверь и увидел серую Милу, окаменело глядящую ему в глаза, пустой коридор, тускло освещенный, одиноко присутствовал в их обоюдном взгляде:

– Я подумала, может быть, Вам плохо?

– Мне очень плохо, – Игорь Вячеславович вдруг увидел букет нежности и самоотверженности, потоком текущий прямо к нему, и удивился, почему он раньше не замечал этого бесплатного дара, брошенного к его ногам. – Поехали к тебе, – громко сказал он.

– Поехали, – быстро ответила Мила. – Я сейчас позвоню, – засуетилась она.

– Жди меня на улице, у перекрестка, я на минуту, – бросил Игорь Вячеславович и, подхватив куртку и портфель, быстрыми шагами пошел в праздничный зал.

Музыка гремела на всю катушку. Около стола, откинувшись на кресло, спал зам по экономическим вопросам. Игорь налил стакан виски и выпил залпом, не закусывая, отмахнулся от танцующих Вер, Тань и Маш и быстро пошел к выходу, по дороге сообщая, что он сейчас вернётся.

На перекрёстке стояла Мила и что-то быстро говорила по телефону, отрывочные фразы повисли в воздухе, как запах весны с морозным оттенком:

– …ну, пожалуйста… я прошу тебя… мама, ты не понимаешь… хочешь, чтобы я, как ты… умоляю… обожаю…