Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

Заключительную главу хочется начать с изучения ракообразных Дарвина, поскольку они могут многое поведать об этом великом человеке и его мыслях о сексе. Дарвин знаменит своими вьюрками, чьи тонкие различия в клювах между видами, населяющими соседние Галапагосские острова, вдохновили его на теорию эволюции путем естественного отбора. Но пристрастие Дарвина к вьюркам было просто ничем по сравнению с его пристрастием к усоногим. Эта неприметная группа песчаных ракообразных, обычно встречающихся на камнях во время отлива, запала в сердце Дарвина еще в молодости и превратилась в его пожизненную страсть.

Одержимость началась с того, что Дарвин каталогизировал ракообразных, которых собрал во время пятилетней глобальной одиссеи на борту «Бигля» в начале 1830-х годов. Вскоре об этом стало известно коллегам-зоологам, и дом Дарвина в Кенте переполнился образцами усоногих со всего мира. С 1846 по 1854 год Дарвин документировал свои просоленные дары со рвением, которое мало кто проявлял к ракушкам до и даже после этого. Он был настолько увлечен своей работой, что когда один из его сыновей отправился в гости к джентльмену по соседству, Дарвин якобы спросил: «А где он разводит своих усоногих?», будто изучение этих существ было обыденным занятием каждого отца.

Это пристрастие оказалось настолько всепоглощающим, что задержало публикацию книги Дарвина о происхождении видов на много лет, в то время как он кропотливо подготовил четыре исчерпывающих тома о ракообразных – как существующих, так и вымерших. Может прозвучать неубедительно, но для тех немногих, кто отважился найти эти малоизвестные монографии о ракообразных, они представляют собой удивительно увлекательное чтение. Усердие Дарвина было вознаграждено рядом ключевых открытий. Изначально усоногие из-за своего сходства с моллюсками были причислены к этому типу.

Дарвин же установил, что на самом деле они являются частью той же группы, что и крабы с омарами, только пожертвовали мобильностью ради повышенной безопасности своего жилья. Свободно плавающая личинка ракообразного прикрепляется к скале головой и обрастает кальцинированными защитными пластинами. Она ведет безопасное существование, добывая пищу и фильтруя кислород, а также размахивая пернатыми лапами через люк в своей броне.

Оседлый образ жизни усоногих способствует их безопасности, но не поиску партнера для спаривания: не так-то просто найти пару, если вы приклеены к скале. Дарвин обнаружил, что секретное оружие моллюска – экстравагантный пенис, самый длинный по сравнению с размером тела в животном мире. Обычный строго информативный стиль письма Дарвина становится почти фривольным, когда он описывает, как «чудесно развит хоботообразный пенис» усоногого и как он «лежит свернувшись, точно большой червь», а «когда он полностью вытянут, то практически в восемь-девять раз больше всей длины животного».

Эта длина носит чисто функциональный характер. Она позволяет ракушке путешествовать по окрестностям в поисках партнера, оставаясь при этом прикованной к одному месту головой. Что-то вроде мистера Щекотки [56] для взрослых. Большинство моллюсков одновременно являются гермафродитами, что значительно упрощает задачу. У каждой особи есть как мужские, так и женские репродуктивные органы, поэтому они могут оплодотворять и быть оплодотворенными любыми соседями. И если в пределах досягаемости никого нет, усоногое может вернуть свой бродячий осеменитель и оплодотворить само себя.

В 1848 году Дарвин наткнулся на образец без пениса. Мало того, оказалось, что образец этот кишит крошечными паразитами. Дарвин собирал их и выбрасывал, пока не понял свою ошибку. Усоногое, о котором идет речь, было самкой, а микроскопические «паразиты» – самцами этого же вида, хотя и несколько упрощенными: без рта, желудка и с небольшой продолжительностью жизни.

В 1848 году Дарвин с явным сочувствием описал жалкую замкнутую жизнь этих так называемых «дополняющих самцов» в своем личном письме Дж. Х. Хенслоу. На данном этапе жизни Дарвин страдал от хронических заболеваний. Дни его кругосветных путешествий стали далекими воспоминаниями, и он засел в Кенте, будучи полуинвалидом. Ограниченное существование этих мелких самцов усохвостов, которые были не более чем взятые в плен осеменители, вероятно, сильно напоминало Дарвину его собственное: прикованный к дому отец десятерых детей. Эти «простые мешочки со сперматозоидами», по его мнению, «наполовину погружены в плоть своих жен», в результате чего обречены «провести с ними всю жизнь и… никогда не расстаться».

Спустя месяц Дарвин обнаружил нечто еще более любопытное: близкородственный моллюскам вид был гермафродитом, при этом найденные крошечные «дополнительные самцы» ему и принадлежали. Дарвин предположил, что эти особи представляли собой переход в эволюции от гермафродита к раздельнополым моллюскам – своего рода недостающее звено для половой дифференциации.