Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных

На Мадагаскаре я наблюдала, как самцы кошачьих лемуров подвергались физическим издевательствам – их кусали, толкали и били. Это делалось для того, чтобы заставить их отказаться от еды, уютного места для сна или места под солнечными лучами. Как и сифаки, полосатые лемуры очень серьезно относятся к принятию солнечных ванн – поджав ноги, раскинув руки и закатив в экстазе глаза, они впитывают солнечные лучи с бесстыдным энтузиазмом типичного британца из Бенидорма 1970-х годов. Если самец осмеливается занять самое солнечное место во время общего приготовления перед завтраком, его быстро и принудительно заставляют его покинуть.

Джолли отметила, что самцы кошачьих лемуров «боятся самок» из-за их «устрашающих» манер. Самки используют свою силу для собственной выгоды, а также для поддержания порядка. Джолли описала случай, когда самка вмешалась, чтобы защитить молодого лемура, над которым издевался взрослый самец, и «поставила его на место». Джолли пришла к выводу, что кошачьи лемуры – единственные дикие приматы, «у которых все самки доминируют над всеми самцами».

Радикальные наблюдения Джолли были опубликованы в 1966 году в книге, невинно озаглавленной «Поведение лемуров: полевое исследование на Мадагаскаре». В дополнение к каталогизации своих скрупулезных наблюдений за превосходством самок, Джолли также осмелилась предположить, что доминирующие самки лемуров могут предоставить «особенно захватывающий взгляд на нашу историю».

Мадагаскарские лемуры-просимианцы – наши самые примитивные родственники-приматы. Они произошли от раннего ответвления на основном эволюционном пути приматов, который впоследствии привел к разделению на обезьян Нового Света (населяющих Америку) и Старого Света (обезьян Африки и Азии), что вызвало эволюцию всех человекообразных обезьян, включая нас. Около пятидесяти-шестидесяти миллионов лет назад предки современных лемуров оказались изолированными на острове Мадагаскар. Никто точно не знает, как это произошло, но самая популярная теория гласит, что они приплыли на остров на плоту из растений. Эта новаторская группа предковых приматов затем эволюционировала, живя в изоляции на обширном и относительно ненаселенном острове, создав замечательное разнообразие видов – от крошечного мышиного лемура Microcebus berthae, весящего не более тридцати скрепок (это самый маленький примат в мире), до гориллы Archaeoindris fontoynontii (ныне, к сожалению, вымерший вид).

Джолли чувствовала, что место, где сходились эти три эволюционные линии – лемур, обезьяна Нового Света и обезьяна Старого Света, – давало ценную информацию о нашем общем предке, «уже не совсем обезьяне, которая первой установила социальные связи с себе подобными». Ее открытие этой ранней ветви свирепых, пугающих самок разрушило идею о том, что агрессивный патриархат самцов является естественным для всех приматов. Или, по крайней мере, должен таковым являться.

Новаторское открытие Джолли осталось незамеченным. Даже самые тщательные разоблачения не смогли подорвать господствующую идею о том, что «порядок в большинстве групп приматов поддерживается иерархией, которая в конечном счете зависит в первую очередь от силы самцов».

В шестидесятых и семидесятых приматология была по-настоящему загипнотизирована эффектными системами доминирования самцов. Эта одержимость началась еще в 1920-х годах, когда наука начала развиваться. Задала тон новаторская работа зоолога Солли Цукермана о павианах (часть линии обезьян Старого Света). «Самки бабуинов всегда находятся во власти своих самцов, и во многих ситуациях позиция самки отличается крайней пассивностью», – писал он в 1932 году. Хотя колония, за которой Цукерман наблюдал, существовала в неволе, была перенаселенной и не отражала жизнь в дикой природе, его наблюдения переросли в теорию, которая должна была стать отличительной чертой приматологии: иерархия доминирования самцов является определяющим принципом жизни приматов. Она регулирует доступ к ресурсам (а именно к пище и «пассивным» самкам) и определяется способностью сражаться.

После Второй мировой войны озабоченность истоками человеческих войн быстро захватила зарождающуюся науку приматологию как раз в тот момент, когда она набирала обороты. Павианы из рода Papio стали образцом для подражания, потому что живут большими социальными полуземными отрядами в саваннах, похожих на среду обитания, в которой, по мнению ученых, обитали наши предки. Их жестокая культура соответствовала осознанной важности доминирования самцов и агрессии в нашей родословной. Самцы павианов, безусловно, внушают страх: они могут быть в два раза больше самок и развили устрашающие клыки, такие же длинные, как у леопарда, чтобы конкурировать за контроль над гаремом.