Суд - это я

Но прическа была совсем иная: волосы подобраны вверх, как это сейчас модно, и стянуты на макушке. Такая прическа мне совсем не нравилась. Мне казалось, что женщины с подтянутыми вверх волосами все время ищут, где у них совок и ведро, и готовы тут же взяться за уборку. Но во всем остальном Эстер заставляла забыть о ее безвкусной прическе.

Я присел на тот же самый диванчик, где сидел, беседуя с ее сестрой. Эстер налила виски с содовой и пошла за льдом. Затем она присела на соседний и с иронией спросила:

— Ну, чего же вы ждете от меня, мистер Хаммер?

— Называйте меня Майк, — очень вежливо попросил я. — Я не привык к формальностям.

— Хорошо, Майк.

Я начал задавать вопросы.

— Насколько близко вы знали Джека Уильямса?

— Очень поверхностно. Приятельские отношения, возникшие в результате частых встреч, но ничего интимного.

— А Джордж Кэлики? Вы его хорошо знаете?

— Немного, но мне он не нравится.

— Ваша сестра относится к нему так же? Он ухаживал за вами?

— Шутите! В тот вечер он был в скверном настроении и с трудом сохранял вежливость. Не думаю, что он джентльмен. В нем есть что-то отталкивающее.

— Ничего удивительного. Это был гангстер, да и теперь занимается самыми грязными нелегальными делами.

Эстер положила ногу на ногу как раз в тот момент, когда я понял, что расспрашивать ее больше не о чем. Когда женщины, наконец, будут прикрывать свои ноги, чтобы не отвлекать от работы? Эстер заметила, как мой взгляд прошелся по ее ногам и двинулся дальше, и тщетно пыталась натянуть юбку на колени.

— Продолжайте, — кивнула она.

— Простите за нескромность, но на какие средства вы живете?

Я уже знал ответ, но мне просто не о чем было спросить ее.

Глаза Эстер неприязненно блеснули.

— У нас достаточно ценных бумаг, которые достались нам в наследство от отца. Он был крупным владельцем текстильных предприятий. В чем, собственно, дело? Вы ищете богатую невесту?

— Нет, иначе бы вы чаще видели меня. Я полагаю, что у вас имеется и недвижимость?

— Триста акров земли, десять акров леса, дом, где двадцать три комнаты и бассейн, несколько теннисных кортов, полдюжины поклонников, всегда готовых подтвердить, какая я хорошая.

— Ничего себе скромная резиденция! — изумленно присвистнул я.

Эстер рассмеялась.

От откровенного и здорового смеха ее плечи и грудь заколыхались, и, казалось, что торчащие вперед груди вот-вот прорвутся сквозь тонкую ткань. Они были крепкие, упругие и живые, как и она сама.

— Вы не хотели бы посетить меня там, Майк?

— С удовольствием, — сразу согласился я, не подумав. — А когда?

— В ближайшую субботу. Мы устраиваем ночной теннисный матч при свете прожекторов. Там будет и Мирна Дэвлин. Бедненькая, ее так потрясла гибель Джека!

— Кто еще из знакомых там будет?

— Шарлотта Мэннинг. Вы встречались с ней?

— Да.

Она поняла, что значит мой тон, и угрожающе подняла указательный палец.

— Выбросьте это из головы, Майк!

Я попытался улыбнуться.

— А как же мне развлекаться в этой пустыне из двадцати трех комнат, если я выброшу это из головы?

Улыбка исчезла с ее лица.

— А как вы думаете, почему я пригласила вас?

Я поставил бокал на стол, поднялся и сел рядом с ней.

— Не знаю, а почему?

Она обвила мою шею.

— Угадайте, — промолвила она хриплым от возбуждения голосом.

Губы наши соединились, и я навалился на нее, прижимаясь всем телом. Она терлась лицом о мои щеки, и я чувствовал на своей шее ее горячее прерывистое дыхание. Когда мои руки касались ее груди или живота, она всякий раз вздрагивала. Ей удалось освободить одну руку, и я услышал, как расстегиваются кнопки на ее платье.

Приникнув губами к ее обнаженной груди, я ощутил, как подрагивание превратилось в конвульсивные колебания. Она укусила меня за губу и дернулась. Я еще крепче обнял ее, и она застонала от боли и экстаза. Я нащупал выключатель, и комната погрузилась в темноту. Во всем мире ничего больше не существовало — только она и я. Мы оба молчали, и о чем нам было сейчас разговаривать? Сейчас говорили наши тела. Лишь шорох подушек, да царапание ногтей о жесткую ткань дивана, звяканье пряжки, стук туфель, упавших на пол, шелест снимаемых трусиков. А потом только учащенное, прерывистое дыхание, перемежаемое ее страстными стонами и всхлипами, и — тишина.

Через некоторое время я зажег свет и осмотрел ее с ног до головы.

— Лгунья! — довольно ухмыльнулся я. — Никакого родимого пятна! Ты — Мэри!

Она удовлетворенно усмехнулась и взлохматила мне волосы.

— Я знала, что тебя это заинтригует и ты захочешь убедиться в этом и взглянуть на него поближе, — объяснила она.

— Тебе нужно задать хорошую трепку, — я шлепнул ее ладонью по ослепительной ляжке.

— Еще чего!

Я поднялся с дивана и приготовил два коктейля, пока Мэри медленно одевалась. Наверное, она надеялась на повторение. Ничего не дождавшись, она одним махом проглотила коктейль.

Я взял шляпу и приготовился уходить.

— Приглашение на субботу остается в силе? — осведомился я.

— Еще бы! — предвкушающе ответила она. — И прошу не опаздывать!