Суд герцога. Колумб.

Мартин Алонсо усмехнулся.

— Хорошенькая награда за то, что я помог вам подняться столь высоко. От такой невиданной наглости у адмирала даже перехватило дыхание.

— Вы помогли мне подняться! Вы! Святая Мария! Я думал, вы достигли предела в своей гордыне, назвав реку собственным именем. А вы, оказывается, пошли и дальше. Хватит! — Он сдвинул брови. — Приведите ко мне этих индейцев.

Мартин Алонсо даже не шевельнулся. Наоборот, расправил плечи.

— Позвольте спросить, для чего?

— Приведите их, — повторил Колон.

Их взгляды встретились и долго не расходились. Очень уж хотелось Пинсону не подчиниться. Он мог рассчитывать на поддержку братьев, да и больше половины матросов «Пинты» тут же встали бы на его сторону. Осторожность, однако, напоминала ему, что, поднимая мятеж против адмирала моря-океана и вице-короля Индий, не следует забывать и об ответе, который придётся держать по возвращении в Испанию.

И в итоге, пожав плечами, он отвёл глаза.

— Мы ещё посчитаемся, — пробурчал он.

— Вполне возможно, — холодно ответил Колон.

От тоже осознавал щекотливость ситуации. И не хотел полного разрыва, потому что в этом случае Мартин Алонсо мог пойти напролом, не думая о последствиях.

Шестерых пленников вывели из трюма. Они сжались при виде адмирала, но тот постарался успокоить их улыбкой и добрыми словами.

Что он сказал, они не поняли, но тон не оставлял сомнений в его намерениях. В довершение всего Колон погладил их по склонённым черноволосым головам, а затем, под сердитым взглядом Мартина Алонсо, свёл в шлюпку и перевёз на «Нинью». Там он накормил индейцев хлебом и мёдом, угостил вином, одарил женщин рубашками и бусами и отправил на берег, чтобы они рассказали всем и вся о щедрости испанцев.

Глава 33. ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

В обратный путь они тронулись в середине января.

Полмесяца шли на северо-восток, возможно, надеясь попасть в полосу восточных ветров, о которых сказал матросам Колон, пытаясь развеять их страхи, вызванные постоянством западного ветра. И действительно обнаружили эту полосу тридцатью восемью градусами севернее. Было ли это случайностью или доказательством его правоты, мы не знаем. Но, поймав попутный ветер, Колон повёл корабли на восток.

К моменту отплытия с Эспаньолы Колон полностью уверовал в то, что достиг Азии. Последние подтверждения он получил от тех, кто плавал с Мартином Алонсо. От индейцев они слышали об острове, называющемся Мартинино, населённом только женщинами, и других островах, на которых жили то ли карибы, то ли канибы, питающиеся человеческим мясом. Марко Поло упоминал об амазонках и людоедах, обитающих на островах у побережья Китая.

Слышал Колон и о других чудесах, не описанных венецианским путешественником. О людях с хвостами, обитающих в самых глухих уголках Эспаньолы. А сирен, выныривающих из воды, чтобы издали посмотреть на корабль, он видел сам. И не было нужды привязывать его к мачте, как Улисса, поскольку песен эти сирены не пели и не отличались красотой, заставляющей матросов прыгать за борт, чтобы погибнуть в их объятиях. Скорее всего Колон видел морских коров, но по наивности и незнанию сделал вывод, что древние просто преувеличивали красоту сирен.

И куда больше радости доставили морякам встречавшиеся в изобилии тунцы, которых ловили, поднимали на борт и ели, поскольку с другими припасами у них было не густо.

В отличие от плавания в Индии обратный путь стал непрерывной битвой с непогодой, и едва ли не ежедневно смотрели они смерти в лицо.

Три самых страшных дня пришлись на середину февраля, когда на них накатился жестокий шторм. Шли они с голыми реями под одним лишь триселем, и каждый миг мог оказаться последним. Волны сотрясали хрупкую «Нинью», и сорок человек, сбившиеся в кучу на шкафуте, то и дело прощались с жизнью. Хотя они безоговорочно верили своему адмиралу, матросы, да и сам Колон чувствовали, что для спасения от буйства природы человеческих сил будет недостаточно. И все они дали обет, если дева Мария сохранит им жизнь, совершить паломничество, босиком, в рубищах, со свечами в руках, в церковь Санта-Клара де Мигэр, около порта Палос, и прослушать благодарственную мессу.

Тревожила Колона и мысль о том, что с его смертью Испания может лишиться плодов открытия Индий. Не забывал он и о маленьком гарнизоне, оставшемся в Ла Навидад. И решил подстраховаться. Несмотря на сильную качку, написал короткий отчёт об экспедиции, завернул его в вощёную бумагу, пакет положил в коробку и залил растопленным воском. Коробку сунул в бочку, забил дно и бросил бочку за борт в надежде, что её вынесет на берег и послание каким-нибудь образом попадёт к правителям Испании, которым адресовался отчёт. В послесловии Колон отметил, что причитающуюся ему награду следует разделить в полном соответствии с завещанием, хранящимся у дон Луиса де Сантанхеля. Пожизненную пенсию, поскольку он первым увидел землю, Колон отписал Беатрис Энрикес.

И со спокойной совестью, так как он сделал всё, что мог, Колон сосредоточил всё внимание на управлении маленькой каравеллой, не теряя надежды выиграть и эту битву с океаном.