Суд королевской скамьи

—Теперь откройте журнал на странице семьдесят два и взгляните на четвертую операцию снизу, объектом которой был некий Олег Солинка. Расскажите суду о ней.

— Здесь говорится... цыган... по приговору суда...

— И операция представляла собой...

— Кастрацию.

— Это ваша подпись как хирурга?

— Да.

— А теперь прошу вас обратиться к странице двести шестнадцать. В середине листа мы видим греческую фамилию Пополус. Не можете ли зачитать для милорда и присяжных описание диагноза, операции и сообщить имя хирурга?

— Это был еще один приговор суда.

— И вы кастрировали этого человека, потому что он был гомосексуалистом?

— Я... я...

— А теперь прошу вас обратиться к странице двести восемнадцать. В самом верху ее мы видим женское имя — скорее всего, она была немкой, — Хельга Брокман. Что вы можете поведать о ней?

Кельно уставился на страницу.

— Ну же? — поторопил его Гилрой.

— Верно ли предположение, — сказал Томас Баннистер, — что эта женщина, немецкая уголовница, отправленная в Ядвигу, подверглась по приговору суда ампутации яичников, потому что она, не будучи зарегистрированной проституткой, тем не менее занималась проституцией?

— Я думаю... да, это могло быть.

— Теперь будьте любезны открыть страницу триста десять и... дайте мне посмотреть... двенадцатая строчка сверху. Русское имя Борлатский, Игорь Борлатский.

И снова Адам Кельно оцепенело застыл на месте.

— Я думаю, что вам было бы лучше отвечать на вопросы, — сказал Гилрой.

— Это было решение суда о кастрации умственно неполноценных личностей.

— Какую опасность представляли эти люди?

— Ну проститутки могли быть источником венерических заболеваний.

— И с этой целью вы выдирали яичники у женщин?

— В некоторых случаях.

— Расскажите милорду и присяжным, каким заболеванием является умственная неполноценность и каким образом его можно вылечить кастрацией?

— Это была одна из тех диких идей, которыми руководствовались немцы.

— Что за болезнь — быть цыганом?

— По решению суда немцы считали некоторых низшей расой.

— В таком случае обратитесь к двенадцатой странице, третья снизу строчка — кастрация Альберта Гольдбауэра. Каков диагноз?

— По приговору суда.

— За что?

— За кражи.

— Каким заболеванием можно считать кражу? Адам снова промолчал.

— Разве не соответствует истине, что воровство можно считать, скорее, образом жизни, да и вам самим приходилось прибегать к нему, поскольку оно было широко распространено в Ядвиге, не так ли?

— Так, — откашлявшись, сказал он.

— Я подсчитал, что в данном томе имеется двадцать приказов суда, в соответствии с которыми вы провели кастрацию и ампутацию яичников у здоровых людей. Я имен все основания предположить, что вы лгали, когда на этом же месте утверждали, что никогда не проводили операций по приговору суда. Вы делали их, доктор Кельно, отнюдь не для того, чтобы спасти чьи»то жизни или извлечь безнадежно пораженные органы, угрожающие здоровью пациентов, как вы старались убедить нас, а потому, что немцы приказывали вам.

— Просто у меня раньше выпали из памяти операции по приговору суда. Я провел огромное количество операций.

— И я предполагаю, что вы так и не вспомнили бы их, не появись на свет этот журнал. А теперь, доктор Кельно, скажите нам, в какого рода операциях, кроме ампутации яичек и овариэктомий, вы предпочитали прибегать к спинномозговому обезболиванию?

Адам на мгновение закрыл глаза, судорожно втянув в себя воздух. У него было ощущение, что все слова доносились до него каким-то отдаленным эхом, отражающимся от стен зала.

— Ну? — повторил Баннистер.

— При аппендиктомии, при иссечении грыжи, при лапаратомии, при полостных операциях ниже срединной линии тела.

— Вы свидетельствовали, что к такой методике вас заставляло прибегать, кроме вашей приверженности пункциям, и отсутствие достаточного количества обезболивающих средств.

— У нас почти ничего не было.

— Я вижу, что за месяц, предшествовавший дате 10 ноября 1943 года, и в течение последующего месяца вы провели почти сто подобных полостных операций, девяносто шесть, если быть точным. И у меня есть все основания считать, что в девяноста из них вы предпочитали прибегать к общему наркозу, а во всех остальных случаях, включавших в себя, скажем, вскрытие нарывов, вы пользовались обширным обезболиванием, что говорит о наличии медикаментов для общего наркоза и о присутствии анестезиологов.

— Если так утверждают записи...

— И я вижу, что вы прибегали к методике спинномозгового обезболивания только в пяти процентах случаев полостных операций на нижней части тела из общего списка ваших операций и что при каждой такой операции вы отмечали в графе примечаний, что делалась предварительная инъекция морфия, — но только не в тех случаях, когда операции проводились в пятом бараке.

Адам снова углубился в перелистывание страниц журнала и, просмотрев их, лишь пожал плечами.