Суд Рейнмена

– Попьёшь с нами чаю, и ищи свой финал, – ответил Павел. – А я итак знаю: ребята выберутся из переделки, злой колдун получит по ушам…

– А вот и нет! Это «Ужастики-2», у них по 20 концовок, которые нужно находить, выбирая ходы! Это книга-игра! – Арина подцепила из вазы шоколадную конфету. – Половина финалов жутко стремные, а счастливых концовок всего одна или две, и их труднее всего искать!

– Ну, я не силён в ваших детских страшилках, – махнул рукой Павел. – А тебе уже самой впору писать ужастики: ты их так много прочитала, что все приёмы знаешь наизусть!

– Не хватало мне ещё одной литературной звезды в семье! – рассмеялась Ирина Андреевна, разливая чай, благоухающий лепестками жасмина.

– Но ведь быть матерью писателя не так уж плохо, – весело возразил Павел. – Аринка, имей совесть! Мы ещё даже не пробовали конфеты!

– В вазе их два килограмма, – с набитым ртом ответила Арина. – так что по-любому полтора килограмма вам останется. Тебе достаточно?

– Вот уж кому везёт, – заметила Ирина Андреевна. – Ни на какой диете не сидит, а ни на грамм не поправляется. Как в восьмом классе носила сорок второй размер, так и сейчас!

– А Синдия Аркадьевна тоже не сидит на диетах, и тоже носит сорок второй размер, – ответила Арина. – правда?

– Вам тоже повезло, – кивнула Ирина Андреевна. – А вот мне каждый лишний кусок приходится потом неделю сгонять тренировками.

– Можете поздравить меня, – сказал Павел, когда они пили чай. – Скоро увидите меня по телевидению, а может даже и в кино. Один американский продюсер купил право на экранизацию моих шести первых книг и уже готовится к началу съёмок. Если телевизионная версия оправдает себя, будет запущена работа над широкоэкранным вариантом. И продюсера не смущает даже то, что действие «Холодного взрыва» происходит почти целиком в Исландии, «Оранжевой засухи» – в ЮАР, «Угрозы войны» и «Вертолёта-призрака» – в американской глубинке, а «Дождя в тропиках» – в Экваториальной Африке, а в «Полночной охоте» героя трижды заносит на Фолклендские острова. Ну, что делать, нравится мне писать о загранице больше, чем о великом славянском доме!

– Но ведь «Каменная гроза» происходит в России, – ответила Арина, – и классно написано!

– Я просто наработал себе руку на дальних странах, теперь можно перекинуться и на родимое болотце! – Павел подлил себе кипятка из чайника.

– Паша! – укоризненно воскликнула мать.

– Я пошутил! – но смех Павла прозвучал как-то неестественно и совсем не весело.

– У тебя в последней книге злой язык, Павлик, – продолжала мать. – Ты не щадил никого и ничего, когда писал о России.

– Я пишу правду! – ответил Павел с улыбкой, не затронувшей ледяные глаза. – Я пишу то, что вижу. От того, что я начну петь осанну великой русской душе и славному русскому общежитию, не исчезнут грязь, битые стёкла, сопляки с клеем, матерщина на каждом шагу, безнаказанность для всякого отребья! – последние слова Павел произнёс уже без всякой улыбки, сквозь зубы, и его плечи как будто свело судорогой. Ирина Андреевна внимательно и с тревогой посмотрела на сына и торопливо поинтересовалась:

– Кто-нибудь хочет ещё чаю?

Разливая всем по второй чашке чая, она сказала:

– Какой ты сегодня хмурый, Павлик. Что случилось?

– Ничего, – Павел бросил в свою чашку ломтик лимона. – Просто в газете письмо придурочное прочитал. Один осёл пишет, что мат – неотъемлемая часть русского языка, без него речь беднеет, никакая лексика не несёт в себе столько экспрессии и передачи эмоций, как ненормативная лексика, короче, мол, свободу мату и по рогам всем его противникам! Я пока дочитал, устал плеваться!

– Дурак он, вот и всё! – с юношеской категоричностью заявила Арина. – и уши холодные.

– И кто только пишет такие письма! – покачала головой Синдия.

– Наверное, опять «Мозаика», – предположила Ирина Андреевна. – Там всё подряд публикуют.

– Верно, мама. Ну, вот будет у меня на днях интервью с журналистом из «Мозаики», я там на этом письме разомнусь. Начну с того, что дожил почти до 25 лет и до сих пор прекрасно обхожусь без этой «неотъемлемой части речи», и на фиг она мне не нужна!

– Ага, – подпрыгнула Арина, – натыкай им гвоздей во все дырки!

– Натыкаю, – так же азартно ответил Павел, – тех самых, строительных, столько накидаю, что они там на ёжиков станут похожи!

Арина затряслась от хохота. Синдия и Ирина Андреевна тоже рассмеялись. И Павел улыбнулся, впервые за вечер – искренне и непринуждённо, но всё равно он как будто отгораживался от мира незримой завесой, и был не с ними, а сам по себе. Вот так: они втроём – и Павел.

С неудачного письма разговор перешёл на газетные дела Причерноморска вообще. Павел редко принимал в нём участие, только несколько раз бросал реплики, вызывающие отчаянный хохот Арины. За столом он ел довольно много, но ни грамма лишнего жира у него не было. «Наверное, у него при таких тренировках всё уходит в мускулатуру», – подумала Синдия.

Поговорили немного о будущем фильме по книгам Павла.