Суд Рейнмена

– Всем привет, – раздался какой-то обезличенный металлический голос из радиоприёмника. – Не буду верещать придурочным голосом «Хай, кексы, ну что, реально побазарим?», а сразу перехожу к делу. На днях город всколыхнуло сообщение о тройном убийстве в Ленинском сквере. От проникающих ножевых ранений скончались трое ранее судимых молодых людей, мастера боди-арт без лицензии, любители дешёвой водки и девчонок-малолеток. Они считали себя крутыми, но каждому из них оказалось достаточно одного удара. Это сделал я. И мне было ничуть не труднее, чем с Мечиславом Молотковым или Элиной Федотовой, или со всеми остальными. Сразу говорю: я абсолютно вменяем, никаких патологий у меня нет, так что не надо визжать «Вот даун тронутый!». Почему я это сделал? Меня достали. Что творится вокруг? Такие вот субъекты пользуются большей свободой, чем нормальные люди и уже загадили всё вокруг. Грязные улицы, загаженные подъезды, разбитые урны, разворованные огороды, изрезанный кабель и повсюду – дурацкое граффити, и слово из трёх букв. На улице, в магазине, в транспорте, даже в кино, театре в фойе а то и в зале хоть уши затыкай, а мимо школьного двора в перемену тошно идти: детки берут достойный пример с взрослых, для них крутой мужик – это тот, кто больше выпьет и больше матерных слов знает, повторяя их во всё горло повсюду. Хуже всего то, что таких существ некоторые боятся и не решаются сделать им замечание: а вдруг изобьёт в ответ, а вдруг у него нож! Наркоманы открыто колются и бросают свои поганые шприцы на детской площадке, и их пугливо обходят стороной и даже не решаются заявить в милицию, боясь мести. В школах прыщавые дегенераты побоями вымогают деньги у малышей и покупают на них пиво, и с гордостью рассказывают о своей героической «бригаде» журналистам молодёжных изданий вроде «Мозаики» или «Вау!», а потом, насмотревшись бандитских саг, начинают играть в Сашу Белого с друзьями: избивают сверстников и тех, кто младше, режут сумки в транспорте, нападают на старушек возле аптеки, чтобы проиграть их пенсию в игровые автоматы, и не несут за это серьёзного наказания. Всех это достало, все знают, что делать, но никто не решается перейти к делу. Последняя капля – это выпады в защиту мата: мол, он жизненно необходим русскому человеку, без мата не прожить, а раздражает он только людей сексуально неудовлетворённых. Спешу опровергнуть: у меня в интимной жизни полный порядок, но я не испытываю желания материться или слушать мат. По-моему, наоборот мат служит замещением полноценного секса для людей с проблемами в интимной сфере. Если человек не может получить удовлетворение от традиционного секса, он тогда, извините за грубость, оттрахает в уши всех, кто окажется в зоне слышимости и от этого получит кайф. И постепенно такое замещение становится полным. То есть, ваши любимые слова, дорогие любители нецензурных слов, несут негативную энергетическую нагрузку, но бьют не по тем, кто их слышит, а по тем, кто их произносит, и зачастую в первую очередь – как раз по вашим самым главным, драгоценным частям тела. Так что подумайте, а стоит ли становиться неизлечимыми импотентами из-за четырёх или пяти обожаемых слов? А дамы – любительницы загибать в три этажа имеют на 80 % большую степень риска оказаться в приёмной у онколога, потому что их употребление мата бьёт в первую очередь по защите организма от онкологических заболеваний. Если мне не верите, отложите томик Пелевина, отставьте бутылку, выключите группу «Ленинград» и поройтесь в медицинских трудах. Зря вы думаете, что читать их – отстой для лохов, там иногда и дело пишут. Советую призадуматься.