Суд в Нюрнберге. Советский Cоюз и Международный военный трибунал

Дело организаций близилось к завершению, а мир все еще пытался осознать природу нацистских преступлений. В тот же день, когда Шрайбер появился в суде, «Нью-Йорк таймс» опубликовала редакционную статью, требующую, чтобы нюрнбергских подсудимых признали виновными в преступлении геноцида. В статье утверждалось, что инкорпорация этого понятия в международное право необходима, потому что «ни одно государство не будет преследовать преступление, спровоцированное и совершенное им самим»[1292]. Тем временем советские руководители с удвоенным усердием пропагандировали идею, будто нацистские преступления, в том числе геноцид, свойственны исключительно фашизму (который они определяли как «идеологию человеконенавистничества и расовой ненависти») и не могут быть обобщены на другие политические системы. Отдел пропаганды ЦК партии напомнил Горшенину, чтобы советские обвинители в своей заключительной речи по делу организаций подчеркнули связь между нацистской расовой теорией и «империалистической политикой немецкого фашизма» (побудительным мотивом к завоеванию «жизненного пространства»), чтобы сыграть на надлежащих политических струнах[1293].

К тому моменту Нюрнбергский процесс стал лабораторией по артикуляции и развитию нового языка о правах человека. Дело организаций безошибочно показало всем, что это обоюдоострый язык: и обвинение, и защита прибегали к нему для подкрепления своих доводов за или против идеи коллективной вины. Завершая после показаний Шрайбера свои заключительные речи, адвокаты защиты неоднократно предупреждали, что Трибунал потенциально может совершить, по словам Пелькмана, «массовое неправосудие в легальной форме». Кубушок, Гавлик и Бём в своих заключительных речах об Имперском кабинете, СД и СА повторили высказанные несколькими днями раньше доводы Меркеля о том, что обвинительные вердикты против организаций нарушат базовые права человека. Гавлик подчеркнул, что несправедливо будет подводить «простых членов» организации под огульный вердикт, основываясь только на предпосылке, что они были в курсе ее преступлений[1294]. Кубушок предупредил, что такие приговоры надолго укрепят в немцах «ощущение правовой незащищенности», которое они испытывали при нацистах, и заявил, что это само по себе будет нарушением их человеческих прав[1295].

Обвинение тоже обратилось к теме прав человека – в данном случае переплетенной с темой уголовной ответственности, – когда 28 августа начало свои заключительные выступления по делу организаций. Британские, американские, французские и советские обвинители вновь напомнили о целях процесса, повторили пункты обвинения, сформулированные в Обвинительном заключении, и вновь упомянули о связях между конкретными подсудимыми и обвиняемыми организациями. Два с половиной дня они резюмировали самые убедительные и шокирующие доказательства преступлений каждой организации, опровергали заявления защитников о невиновности и неведении и предупреждали, что только признание виновности организаций позволит Европе покончить с нацизмом.

Максуэлл-Файф начал свою речь с того, что провел границу между так называемыми обычными немцами и «теми, кто выучился у фюрера его доктрине ненависти и жестокости». Он заявил, что конечная цель суда над организациями – защитить первых от немногочисленных затесавшихся вторых. Максуэлл-Файф в своей речи сосредоточил внимание на Руководящем составе НСДАП, СА и СС, которые назвал «опасным ядром» нацизма. Он объявил СС самой чудовищной из всех организаций и назвал «геноцидом» ее «демонический план» истребления целых наций, народов и рас. Возражая на доводы защиты, он заявил, что вся СС работала слаженно, а Ваффен-СС предоставляла кадры для разных нацистских «геноцидальных организаций», действовавших как подразделения СС и от ее имени[1296].

Додд, выступая по-прежнему вместо Джексона, на следующий день начал американскую заключительную речь с того, что назвал нацистское государство «политическим Франкенштейном» и подробно описал роль каждой организации в осуществлении общих целей преступного заговора. Он не применил термин «геноцид», но уделил особое внимание преступлениям, совершенным против европейских евреев, – обрисовав картину того, как организации сговорились для совершения 6 миллионов убийств. Додд предупредил: гибель гитлеровской Германии не означает, что мир вне опасности, потому что нацисты «накачали» своим идеологическим ядом Европу и другие части света. Подсудные организации необходимо признать виновными – иначе нацизм воскреснет и вновь будет угрожать цивилизации[1297].