Суд времени. Выпуски № 35-46

Овчинский: Я бы хотел полностью согласиться с выводом, который в первый день слушаний сделал Леонид Михайлович. О том, что Учредительное собрание пало жаждой власти. Оно пало из-за того, что была жажда власти. Но жажда власти была не только у большевиков. Жажда власти была у всех политических сил, которые входили в это Учредительное собрание. Поэтому кадеты специально задерживали принятие решений, большевики сначала спонсировали, потом тоже задерживали, потом, в конце-концов, всё это дело прикрыли.

И давайте представим, было две мощные силы, которые реально сопротивлялись. Это две мощные силы — это красное движение и белое движение. Монархическая идея и коммунистическая идея. Две силы были. Так получилось, что победила коммунистическая идея.

А давайте представим, что победила белая идея, монархическая идея. Что бы сделали победители с членами Учредительного собрания и с самим Учредительным собранием? Ведь не большевики в феврале 1917 года Николая II, императора, отстранили от власти. Отстранили совсем другие люди. Они предали монархию, они предали Россию, они обрекли её на тот хаос!

Сванидзе: Время, время.

Овчинский: И поэтому их судьба либо была в Петропавловской крепости, либо на виселице.

Кургинян: Можно я 30 секунд передам Митрофановой.

Анастасия Митрофанова — доктор политических наук, профессор РГГУ.

Митрофанова: Я думаю, гражданская война всё равно бы началась. Только она другие формы бы носила. Потому что, Учредительное собрание…

Во-первых, в нем не были представлены совершенно монархисты и крайне правые. То есть, даже если бы все другие согласились с его решениями, все равно началась бы гражданская война. Её бы развязали тогда монархисты и крайне правые. Это первое.

Овчинский: Конечно, конечно, правильно.

Митрофанова: Второе. Учредительное собрание приняло решение о том, что Россия будет федеративной республикой. В это время на национальных окраинах Российской империи уже созрели движения за полное отделение национальных республик. В том же Закавказье. То есть, гражданская война пришла бы с этой стороны.

И третье. Рано или поздно, новое правительство, пусть бы оно было сформировано Учредительным собранием, должно было бы решать вопрос о собственности на крупную промышленность. И когда бы оно решило — а это было социалистическое правительство, когда бы оно решило этот вопрос в пользу национализации крупной собственности, вот тогда бы началась настоящая гражданская война, та самая, которая и началась. Поэтому для меня даже здесь сослагательного особо нет наклонения, что гражданская война, даже если бы Учредительное собрание успешно продолжило свою работу, она бы началась всё равно. Хотя, наверное, в других формах.

Сванидзе: Спасибо. Я хочу сделать два замечания, прежде чем предоставить слово Леониду Михайловичу для вопроса.

Значит, по сути. Прежде всего, Владимир Семёнович, Вы говорите, что белое движение монархическое. Это не так. Белое движение не было монархическим. Монархическая идеология составляло одну из идеологий белого движения и далеко не главную. Вот как раз разгон Учредительного собрания способствовал тому, что представители разных идеологий, разных политических движений пошли в белое движение. И началась гражданская война, где они объединились против большевиков. Если бы это было не так, то действительно Вы были бы правы. И белое движение, если бы была какая-то война, она была бы против значительно меньших сил со стороны большевистской власти, со стороны объединенной власти левой. Действительно против монархистов. А так, к монархистам присоединились все, кто защищал демократию. Я просто констатирую факт. Что в белом движении принимали участие не только монархисты.

Овчинский: А я можно скажу свое мнение.

Сванидзе: Я надеюсь, Вы, Сергей Ервандович, с этим не будете спорить? Правда?

Овчинский: В белом движении была только одна осмысленная идеология — «За Веру, Царя и Отечество». Одна осмысленная идеология. И вот эта идеология бы Учредительное собрание уничтожила.

Сванидзе: Это, Владимир Семенович, Владимир Семенович, за веру, царя и отечество, в белой армии была совсем не это. Это одна из.

Овчинский: Я говорю — одна осмысленная.

Сванидзе: Даже Деникин, руководитель белого движения, не был монархистом.

Кургинян: Колчак показал, что он делал с Учредительным собранием.

Сванидзе: Сергей Ервандович, причем тут Колчак?

Кургинян: А в таких случаях, есть революция и реставрация!

Сванидзе: Сергей Ервандович, я вам про Фому, вы мне про Ерему. Причем здесь Колчак и Учредительное собрание. Я Вам говорю, кто был составляющими частями белого движения. И началось это после разгона Учредительного собрания. Это первое, что я хотел сказать.