Суда-ловушки против подводных лодок - секретный проект Америки

«Эстерион»/«Эвелин» шел на запад по 36-й параллели. Легуен очень часто поднимался на мостик для дискуссий с Нэвиллом. Я редко в них участвовал, но мне не отказывали в возможности присутствовать при них. Легуен предполагал, что мы сможем найти «Этик». Его интересовало состояние корабля, повреждения, которые он смог выдержать, влияние груза бревен на плавучесть и подробная последовательность атак подлодки. Нэвилл более прагматично считал, что местоположение, которое сообщал «Этик», было приблизительным и что небольшие спасательные шлюпки будут угнаны ветром далеко от места, если корабль затонул. Хотя Нэвилл знал, что по сообщению оперативного офицера в штабе Охраны Восточной Границы помощь не предоставлялась, он считал, что поисковый самолет послать могли и это более подходящий вариант, чем посылка надводного судна. Он попросил мичмана Луковича прослушивать различные частоты для обнаружения сигналов бедствия «Кэролин».

В то время как Легуен был убежден, что удастся найти уцелевших, Нэвилл столь оптимистичным не был.

Около 03:30 27 марта Лукович разбудил Нэвилла и передал ему сообщение о сигнале бедствия SSS SOS от норвежского танкера «Свенёр». Судно сообщало свои координаты примерно на 35 миль южнее места, указывавшегося в сообщении «Этика», и западнее маршрута «Эстериона».[97] Нэвилл оделся и поднялся в штурманскую рубку. Быстрый расчет показал, что «Свенёр» находится в 160 милях западнее.

Он отметил близость его к местоположению «Этика» и заключил, что та же самая подлодка атакует в этом районе. Он стал ждать утра, чтобы, определившись по звездам, доложить Легуену.

В 07:15 Нэвилл определил положение корабля и был готов к разговору с Легуеном. Он отправил вестового с донесением о сигнале бедствия от «Свенёра» к командиру. Нэвилл лихорадочно раздумывал о возможных ближайших событиях. Могут быть уцелевшие с «Этика» и шведского[98] танкера. Достаточно ли у нас продовольствия и предметов медицины для этих людей? Он поделился своим беспокойством со мной. Продовольствия у нас было достаточно, но в отношении медицины было хуже. Мы имели штат санитаров, но не имели врача. Я предложил вызвать «Дока» Фигнара, старшину санитаров. Нэвилл отправил посыльного за Доком. Вскоре старшина Энди Фигнар появился на мостике. Это был человек серьезный, независимых взглядов и строго следующий правилам. Именно он из тех, кто был у нас на борту, был ближе всех к доктору и капеллану. Старший помощник объяснил ситуацию и указал Доку подготовиться к приему уцелевших и сообщать о всех случаях беспокойства в команде. Чувство долга Нэвилла и его оценка ответственности и способностей Дока Фигнара достойны внимания. Он чувствовал физическое и умственное напряжение, которое мы все испытывали, но предпочитали скрывать, как только могли. Он понимал, что на людей на нижних палубах Док оказывал успокаивающее влияние. Нэвилл одобрительно воспринимал фигуру отца Фигнара в гуще матросов, особенно когда он встречался с молодыми моряками. По мере течения времени росло мое доброе отношение и уважение к Нэвиллу. Живость его ума и его спокойствие в значительной мере ослабляли мою нервозность от мыслей о столкновении с нашей первой подлодкой. Я чувствовал уверенность, что он справится с любой ситуацией под огнем, пока физически будет в состоянии делать это.

За несколько минут до 08:00 нас с Нэвиллом сменил Ги Браун. Мы направились в кают-компанию, чтобы позавтракать и передохнуть. Мы оба были сильно уставшими — почти не спали за прошедшие четверо суток. В кают-компанию вошел Легуен с сообщением «Свенёра» в руке. Он сказал, что успел позавтракать и собирается подняться ненадолго в штурманскую рубку и на мостик. Нэвилл хотел присоединиться к нему, Но Легуен отклонил это предложение:

— Вам, Ларри, следует отдохнуть. Ночь у нас будет, видимо, занята делом.

Было видно, что атака на «Этик» и очевидная потеря этого корабля тяжело давила на нашего командира. Он жаждал мщения. Но против какой подлодки? Против любой! Легуен не имел возможности узнать, что в 16:00 этого дня он будет на расстоянии менее 50 миль от U-105. Потопив «Свенёр», корветтен-капитан Шух отправился курсом норд-ост-ост по прямой на свою базу в оккупированной Франции.

Капитан-лейтенант Хардеген, после похорон мичмана Хёлцера, двинулся в противоположном направлении. Все еще находясь под впечатлением столкновения с ловушкой-кораблем «Кэролин», он собирался искать утешения путем добавления тоннажа в свой список потопленных судов. После этого похода он выразил свои печали в изданной им брошюрке под названием «Auf Gefechstationen!»[99]:

Мы не могли позволить себе погрузиться в печальные размышления. Война в первый раз потребовала от нас жертвы. Это только придало силы нашим рукам. Наши прицелы ищут врага, чтобы уничтожать его в соответствии о нашим лозунгом: «Атаковать! Наступать! Топить!»

Хардеген беспокоился о том, чтобы достичь атлантического побережья США, где его месть будет крупномасштабной и сладкой. Он будет там через трое суток.[100]