Суданские хроники

Но когда паша возвратился в Томбукту, он снарядил отряд для нового похода на них и полного их истребления. Он послал каиду Маллуку в Дженне семьсот мискалей золотом, дабы раздал он их пожалованием и подарком войску, которое было там. Паша хотел этим смягчить их сердца /235/ по отношению к нему. Потом он послал в Дженне по следам первого второго гонца — к своему слуге Мухаммеду ибн Мумину ас-Сабаи. Он ему писал, чтобы тот схватил Салти-Ури Мухаммеда-Кали, разграбил все, что накоплено в его доме, продал его семью и детей, а его послал к нему в Томбукту в железах. Паша хотел убить Мухаммеда-Кали из-за его денег, которые тот не отдал паше, когда последний вознамерился отправиться в хаджж: он его ждал, но ожидание оказалось для него долгим, и паша выступил, а Мухаммед-Кали [так и] не послал ему ожидаемое. Второй гонец опередил первого и приехал в город Дженне утром в понедельник, на второй день праздника жертвы ₍[28.VI.1632]. Когда Мухаммед ибн Мумин прочел письмо (а он в этот момент был у каида в совете), он послал к упомянутому Салти (тот находился, по обычаю их, в доме дженне-коя, развлекаясь по случаю праздника). Последний явился, и Мухаммед ибн Мумин схватил его и бросил в тюрьму в касбе закованным в железа. И призвал он меня вместе с другим свидетелем для подсчета того, что находилось в тот день в доме Салти-Ури.

Мы подсчитали то, что в доме было из имущества, за исключением невольников. И слуга паши велел нам вернуться наутро и их сосчитать. А после того как мы утром сочли их, он велел, чтобы мы пошли с ним в тюрьму, чтобы заключенный нам подтвердил, что это — все его достояние. Мы вошли к Салти-Ури в тюрьму днем во вторник и нашли его в жалком состоянии. Я прочел ему список, он подтвердил, что это — его состояние полностью, и мы засвидетельствовали это на списке.

Затем приехал первый гонец — в четверг четырнадцатого [числа] священного зу-л-хиджжа, завершившего тысяча сорок первый год [2.VII.1632]. Когда люди прочли письмо и увидели ласковое начало, они убедились без сомнения и неуверенности в том, что паша стал слаб и немощен. Гонец обнаружил, что они закончили уже постыдное дело неповиновения и соединились для него; они тут же восстали, схватили Мухаммеда, сына Мумина, и заточили его в тюрьму, в которой находился упомянутый Салти-Ури. Они сбили железа, что были на ногах последнего, и наложили их на ноги Мухаммеда ибн Мумина. Каид и все начальники войска вызвали меня /236/ тут же в дом последнего вместе с другим свидетелем для подсчета того, что в доме было из имущества. Мы подсчитали это списком, исключая невольников и невольниц, и каид с начальниками приказали нам возвратиться наутро для их подсчета. И после того как утром в пятницу десятого [числа] упомянутого месяца [3.VII.1632] мы их сочли, нам велели пойти к Мухаммеду ибн Мумину в тюрьму и его допросить относительно его богатства. И нашли мы его в таком состоянии, в каком нашли Салти-Ури во вторник, — слава же царю Всемогущему, который делает с собственностью своей, что пожелает, облегчающему [участь] страждущих быстрее, чем во мгновение ока.

Мухаммеда ибн Мумина оставили [было] в тюрьме таким образом, но потом сговорились относительно убиения его — и был он убит в ночь ашуры священного мухаррама, начавшего тысяча сорок второй [год] [27.VII.1632].

Возвратимся же к окончанию рассказа о [деле] паши Али ибн Абд ал-Кадира с жителями Гао. Последние позднее отпустили аскию Мухаммеда-Бенкан, и тот возвратился: в Томбукту, а приехав, нашел пашу старательно и усердно собирающимся в новый поход на людей Гао. Али приготовил для них различные орудия наказания. И в воскресенье второго мухаррама [20.VII.1632] упомянутого приказал он судам своим сняться из гавани Кабары. Но когда они дошли до селения Бури, войско взбунтовалось против паши Али ибн Абд ал-Кадира — в ночь на понедельник. Они поставили пашою Али ибн Мубарака ал-Масси и привели суда обратно в гавань. Али ибн Абд ал-Кадир утром в понедельник вышел вдогонку за ними сушей и не имел вестей об этом мятеже и смещении [своем]. Он направился в их сторону, но по дороге услышал это известие и обратился назад, к Томбукту. Все его спутники от него сбежали, за исключением каида Мухаммеда ибн Масуда ал-Марракуши — а тот был из людей надежных и верных [уговору]. Паша провел в Томбукту ночь на вторник, а утром во вторник велел кадию сейиду Ахмеду, чтобы тот отправился к мятежникам в гавань и уладил дело между ними и пашой.

Но когда кадий к ним приехал [и] изложил это им, /237/ то обнаружил их лишь еще более склонными к отказу и выходу из повиновения. Кадий возвратился в город, но не пошел [сам] к паше, а послал рассказать ему о том, что произошло; сам же проследовал в дом свой.