Суданские хроники

То, что аскии приносили из продовольствия с его посевов и земельных угодий, не счесть и не оценить. Во всей земле, подчинявшейся ему, от Эрей, Денди, Кулане, Керей-Хауса, Керей-Гурма и того, что к ним прилегает до Кукийи и Гао, и до Кисо, островов Бамбы и Бенги, Атерема, до Кинги и Буйо, до окончания гаваней Дебо[243], были у аскии возделанные участки. В отдельные годы к нему из того продовольствия поступало более четырех тысяч сунну[244]. Не было ни одного селения среди поселков, что мы упомянули, в котором бы у аскии не было рабов и фанфы. Под началом некоторых из фанфа возделывали землю до ста из числа рабов, у других же из фанфа — пятьдесят, шестьдесят, сорок и двадцать. А [слово] “ал-фанафи” — множественное число от “фанфа”, а оно [означает] “начальник /95/ рабов”. Но так называют и шкипера судна.

Мне рассказало лицо, коему я доверяю, что аскии в земле Денди принадлежало имение, которое называлось Абда. В том имении у него было двести рабов и четверо фанфа; а, у них был начальник, которому они были подчинены. Звали его Мисакуллах. А значение “Миса-кул-Аллах” [таково]: “Любое дело, какое есть и будет, изо всего, что есть сущего в этом мире или в ином, — возможным его сделал и осуществил Аллах, слава ему”. Нет бога, кроме него. Аскии поступала с этого посева тысяча сунну риса — эта [величина] была окончательной, не увеличивалась и не уменьшалась. По обычаю, только от аскии выдавались на этот посев семена, и кожи [для] его сунну. Судов же, что доставляли зерно к аскии, [было] десять челнов. Аския посылал их начальнику с гонцом, который от него приезжал для доставки его сунну, тысячу гурийя[245], один целый брус соли[246], черную рубаху и черное покрывало для жены этого начальника. Это был их с аскией обычай, чтобы однажды посланцы фанфа приходили к их начальнику Мисакуллаху, извещая его о наступлении времени уборки своих посевов. Но они не касались рукой серпа, пока начальник не придет и не взглянет на посевы, не обойдет их [за] три дня и не обойдет кругом четыре их стороны, затем не вернется на свое место и не прикажет им убирать урожай.

В один из годов к Мисакуллаху пришли их гонцы, извещая его о наступлении времени жатвы и хорошем состоянии зерна посевов. Он по своему обычаю выехал на своем судне с барабанами и сопровождающими, пока не прибыл на поле и не нашел его в добром состоянии, объезжал его вокруг около трех дней, потом прибыл в местность близ поля под названием Денке-Думде и причалил в гавани ее. Затем он послал к имаму города, его талибам, бедным и вдовам города. И они все пришли, а он сказал им: “Кто заслужил это поле и то, что на нем?” Они ему ответили: “Кто же заслуживает его, кроме его господина?” — имея в виду аскию. Мисакуллах сказал: “В этом году тот, кто на него имеет право, — я сам. /96/ Я им подам милостыню, предназначу это для своей будущей жизни и тем приближусь к Аллаху. Оно — ваша милостыня от меня, ради Аллаха. Сожните же его и уберите, а немощным и беднякам из вашего числа, которые не найдут лодки, чтобы жать то, что в поле, пусть принадлежит передняя часть. Хозяевам маленьких судов пусть [достанется] то, что выше, из прилегающего к середине поля. Хозяевам же больших лодок — середина поля. Да примет то от меня Аллах!” И он возвратился в свой город, а каждому из фанфа, из того, что [имелось] у него самого, пожаловал поле, с которого они кормились.