Судьба

Аза была премьер-министром и ответственной за принятие большинства решений. Иногда, при необходимости, я совещалась с ней и пыталась вести дипломатическую работу, хоть и не была сильна в дипломатии. Надо сказать, я многое знала о других планетах. Я бы всю жизнь посвятила захватывающему исследованию новых миров. Моя склонность к языкам тоже играла на руку. Людям льстило, когда туземцы прикладывали усилия, чтобы изучить их язык.

Акос прекратил стучать ножом и развернулся в моих объятиях, так как я пригвоздила его к краю столешницы. На Акосе была одна из старых рубах его отца. Она была заношенной, с заштопанными локтями, темно-малинового цвета – одного из любимых в Туве цветов.

Серые, вечно настороженные глаза Акоса казались немного грустными. Они были такими со вчерашнего дня. Ара Кузар была с нами, на борту этого судна. За это спасибо случаю. Или судьбе. Или… во что я там теперь верила? Ара до сих пор не могла смотреть на Акоса, и я знала, ее присутствие тяготило его. Но, когда я решила обсудить это с Акосом, он бросил: «Не сложнее, чем для нее!» Бесспорно, так оно и было.

Я приподняла подбородок и поцеловала Акоса. Нежно. В ответ он обнял меня за спину и приподнял. Сильный, теплый и надежный.

Мы отлипли друг от друга не сразу.

– Сегодня мы будем преодолевать пояс Токотечения, – промолвила я. – Ты пойдешь со мной посмотреть?

– Если ты еще не заметила, – ответил Акос, – я готов идти за тобой куда угодно.

Акос шлепнул по моей переносице испачканным пальцем, оставляя серую кляксу, которую даже я могла краем глаза разглядеть.

– Ты намеренно испачкал мне нос перед выходом в люди?

Акос оскалился и кивнул.

– Ненавижу тебя, – в шутку сказал он.

– А я люблю тебя, – ответила я.

– Что это у тебя на носу? – озадаченно спросила Тека.

Мы собрались на смотровой палубе корабля, которая располагалась прямо над навигационной, где пилоты и техники суетились, готовясь преодолеть пояс Токотечения. Мы подошли к ограничителю, который отгораживал нас от гигантского обзорного иллюминатора, в который мы будем наблюдать Токотечение.

Отделка огрианского корабля была темной (что неудивительно) и местами бугристой. Пол абсолютно во всех частях судна представлял собой узкие решетчатые проходы, которые возвышались над резервуарами с водой и биолюминесцентными бактериями. Это выглядело поразительно и сюрреалистично, но уже не один человек свалился вниз и был отправлен в медотсек. Это было чем-то новым, к чему нужно было приспособиться.

Акос уже стоял здесь. Он занял для нас места, потому что на смотровой становилось все более людно. Хотя люди и без того бы расступились, завидев меня. Я старалась об этом не задумываться. Стояла между Акосом и Текой и ждала команды командира: «Приготовиться!»

Когда корабль приблизился к свечению глубокого и насыщенного голубого цвета, Акос потянулся к моей руке. Он отпустит ее, когда мы войдем в пояс, чтобы я, несмотря на мучительную боль, прочувствовала действие Тока в полной мере. Но пока мы приближались, мне было приятно держать его за руку. Сердце бешено колотилось. Я так любила это предвкушение!

Я удивилась по-настоящему, когда за другую руку меня ухватила Тека. Ее лицо украсила легкая улыбка.

– Я – шотет, – произнесла Тека, больше для самой себя. – Я остра, как клинок, и столь же сильна…

Это была одна из версий высказывания, что я прочла на стене в Воа. Целью надписи была критика режима Ноавеков:

Я – шотет.

Я остра, как осколок стекла. И столь же хрупка.

Я гляжу в лицо всей галактики, но даже мельком ее не видела.

Мне больше приходился по душе этот вариант, так как напоминал о моей собственной уязвимости, моей склонности видеть то, чего хотелось видеть. Но и вариант Теки был неплох.

Я поразилась, когда Акос процитировал последнюю строку вместе с Текой:

– Я гляжу в лицо всей галактики, и она вся – моя.

– Приготовьтесь! – внизу раздался голос командира.

И Тека и Акос выпустили мои руки практически одновременно. Корабль поглотило синее свечение.

Эпилог

АЙДЖА

Замаскировавшись, мы возвращаемся в Гессу.

Сперва замысел кажется нам рискованным. Но это неизбежно. Мы дождались очередной шотетской Побывки и зарезервировали место под вымышленным именем, документ на которое приобрели у преступного лица с П1104 после того, как бежали из Воа.

Мы одалживаем кухлянку в захудалой палатке для туристов на главной площади, потому как не намерены оставаться надолго. Взбираемся на вершину холма Гессы пешком, как и всегда. Зал Предсказаний закрыт на реконструкцию, но нам известны такие ходы, о которых другие не ведают. К счастью, мы их помним.

На месте купольной крыши зала Предсказаний зияет дыра с острыми стеклянными осколками алого цвета по краям. Мы не знаем, с помощью чего шотеты уничтожили купол и на какое конкретное оружие пал их выбор. Чем бы оно ни было, все следы давным-давно подчищены. Мы становимся в центр зала, где ранее одна из наших матерей, стоя босиком, улавливала связь с будущим.

Мы видим: