Судьба

Акос вошел в дом. Из-под кухонной двери просачивался свет – значит Сизи дома. Мать Акоса предприняла попытку навестить его в больнице. Сифа вошла в палату, но Акос вышел из себя и принялся кричать на нее. Он так разволновался, что доктор попросил Сифу уйти. Сизи пообещала, что не впустит мать в дом до тех пор, пока Акос не будет к этому готов. Что, как казалось Акосу, не произойдет никогда. Он был сыт ею по горло. Тем, как она поступила с Кайрой. Тем, что ее не заботили его страдания. Тем, как она манипулировала Акосом, чтобы он убил Сузао Кузара. Вот этим всем.

Акос потопал, стряхивая льдинки с унтов, затем расслабил застежки, разулся и отодвинул обувь к двери. Пальцы Акоса уже разделывались с ремешками и пуговицами теплой кухлянки из меха кутьяха. Он снял шапку и стянул очки с лица. Акос уже и забыл, сколько времени требовалось на то, чтобы одеться и раздеться. Он успел привыкнуть к умеренному климату Воа.

Сейчас Воа был во тьме. В центре небо было черным, прямо как на Огре. Чернота постепенно растворялась и над старым армейским лагерем переходила в серость. В новостях ничего не разъясняли, и Акос тоже не мог найти этому объяснения. Никто ничего не знал о том, что приключилось в Воа.

Тем не менее то, что происходило сейчас, походило на бесконечный водоворот. До выборов, согласно временному консилиуму советников, диссиденты были официально признаны шотетским правительством. На переговорах шотеты обсуждали вопрос своей государственности. Они отказались от земли и эвакуировались из Воа. Огра предоставила шотетам участок покрупнее Воа, зато более опасный. Шли переговоры, определявшие условия сосуществования огрианцев и шотетов.

Еще одна буря бушевала в Ассамблее. Поговаривали о распаде. Почитающие судьбы планеты отделялись от светских. Оракулы бежали с последних на первые. Половина галактики жила, не ведая о будущем, а вторая половина прислушивалась к изрекаемой оракулами мудрости. Этот же конфликт происходил внутри Акоса. Мысль о расколе галактики его печалила, ведь тогда ему тоже придется выбирать, к чьей стороне примкнуть, а ему этого совсем не хотелось.

Жизнь такова – некоторые раны слишком глубоки, чтобы затянуться. Иногда люди не желают перемирия. Иногда, даже если решение приведет к еще большей проблеме, чем та, с которой все начиналось, они выберут его.

– Си? – протянул Акос, как только развесил зимнее обмундирование.

Он пошел по темному узкому коридору – к кухне, заглядывая по пути во внутренний двор, чтобы убедиться, что горюч-камни все еще тлели.

– Эй, привет! – раздался голос из гостиной.

У очага грелась Има Зетсивис. От нее до места гибели отца было рукой подать. Белые волосы свободно развевались по обеим сторонам лица. Элегантна, как и всегда. Даже в броне песочного цвета.

Акос от испуга вжался в стену. Скорее не от голоса Имы, а от ее вида. Смущенный своей реакцией, он отошел от стены и заставил себя поднять на женщину глаза. После смерти Лазмета Акос был взвинчен.

– Я извиняюсь. Не смогла придумать лучшего способа заявить о своем присутствии, – сказала Има.

– Что?.. – Акос несколько раз глотнул воздух. – Что ты здесь делаешь?

Губы Имы изогнулись в слабой улыбке.

– А я думала, ты скажешь: «Ах, ты жива! Как замечательно!»

– Я…

– Тс-с. По правде говоря, мне без разницы. – Има поднялась на ноги. – Ты уже выглядишь лучше. Отъедаешься?

– Я… да.

Теперь каждый раз при виде еды Акос вспоминал о Йореке, так что кусок в горло не лез, несмотря на голод. Акос ел через силу, чтобы избавиться от слабости, усталости и вновь обрести силы. Но это походило на пытку.

– Я пришла за тобой, – заявила Има.

– Но здесь мой дом, – возразил Акос.

– Нет, это – дом твоих родителей, – парировала Има. – Место гибели твоего отца в тени города, в котором тебе и показаться теперь нельзя. Определенные черты тебя выдают. Для тебя здесь не лучшее место.

Акос скрестил руки на груди. Има выразила словами то, что он знал и сам. Знал с тех самых пор, как Сизи привела его домой. Кровать Акоса располагалась рядом с ложем Айджи, которого больше нет. Он растворился среди улиц Воа и никогда больше не возвращался. В гостиной все еще мерещилась лужа крови отца. А еще разрушенный храм…

Что ж.

– Куда ты хочешь меня отвезти? – произнес Акос скорее шепотом, чем в полный голос.

Има подошла к Акосу. Она приближалась к нему медленно, будто к дикому животному.

– Ты, – молвила она. – Шотет. Это не единственная истина. В то же время ты остаешься тувенцем, сыном оракула и Керезетом. Но отрицать того, что в тебе течет шотетская кровь, ты не можешь, – Има нежно опустила ладонь на плечо Акоса. – И мы хотим, чтобы ты был с нами.

– Мы? – фыркнул Акос, игнорируя вспыхнувшие в глазах искорки. – Что говорят Ара и Кайра? Навряд ли они хотят, чтобы я был с ними.

– Не верю, что говорю это, – ответила Има. – Но, думаю, ты не слишком доверяешь своей девушке. Да и Аре.

– Я не…

– Ради всего святого, мальчик, просто пройди на кухню, – резко оборвала Има.