Судьба

— Я никогда не баловал себя этим чувством, друг мой, — император откинулся на высокое кресло, стоящее как раз у окна и равнодушно посмотрел на улицу. Они проехали уже много поселений, и все же решили остановиться здесь. Местным жителям ничего не оставалось, как освободить для отряда несколько десятков своих домов и предоставить заброшенную гостиницу, где, собственно, и решил обосноваться Аэдан со своим ближайшим окружением.

— Я считаю, что мы очень близко.

Император пристально посмотрел на своего собеседника. Редко кто мог позволить себе вынести взгляд Айлеха, эти глаза пугали людей, но не его. Император знал особенности крови своего рода, и чтил дары предков.

— Но тебя волнует не только это. Мятежи?

— Нет, это лишь временное явление, ты сам знаешь. Все зачинщики уже известны, мы одним ударом уберем всю верхушку, как и всегда.

— Тогда что же?

— Я говорил с отцом…

Айлех не смог удержать тяжелого вздоха.

— Да, и он был столь любезен и рассказал мне о своем, так сказать, опыте, — император не смог сдержать ироничной ухмылки, — и знаешь, что, Айлех, мне совсем не понравилось то, что я услышал. Все мое существо противится этому, своего рода порабощению.

— Не буду убеждать тебя в обратном, по всей видимости, так оно и есть, но у нас нет выбора, Аэдан. Наша земля мучается.

— Я знаю, знаю.

Аэдан резко поднялся с кресла.

— Хочу немного осмотреться, составишь мне компанию?

Айлех лишь почтительно поклонился. Императора этот жест немного позабавил. Его друг не имел обыкновения кланяться ему.

— Неужели его императорское величество соблазнился удивительными пейзажами данной местности?

Аэдан легко стукнул друга по голове и, молча, направился к выходу. Однако, его настроение, несомненно, улучшилось, и легкая улыбка озарила усталое лицо. Айлех поднял глаза к небу и тихо неуловимо прошептал слова благодарности.

Глава 2

Идти было тяжело. Неимоверно тяжело. Ног она уже не ощущала, только странное онемение, да покалывание в пальцах, пришедшее на смену боли. Сначала у нее была цель — уйти как можно дальше, туда, где нет этих… зверей. Людьми их язык назвать не позволяет. Затем ее цель стала меркнуть под натиском усталости и холода. Но они не шли ни в какое сравнение с опустошающими чувствами голода и жажды. В этих землях не было ничего. Поначалу она ела кору с редких, встречающихся, то тут, то там, чахлых деревцев. Горечь медленно растекалась по нёбу, оставаясь на долгое время, ее не могла смыть даже мутная вода небольших рек, которую она пила время от времени. Ноги передвигались машинально, она шла уже больше 10 дней.

Не выдержав, она рухнула на землю, прямо посередине пути. Пыль взвилась столбом, окутав своим красновато-серым саваном дрожащую фигуру. Она не хотела и не могла дальше идти. Куда проще было бы просто лечь здесь и умереть. У нее не было карты, лишь направление, но никогда не путешествующая ранее, она могла сбиться с пути давным-давно. Мысли порядком перемешались, и она просто закрыла забитые пылью глаза.

Как же хорошо!

Иногда она шла весь день и всю ночь, не останавливаясь даже поспать. Тогда ею руководил страх. Теперь же страха не было. Лишь равнодушие.

Сколько прошло времени, она не могла сказать, но какой-то посторонний шум развеял монотонность этой пустыни. Она попыталась поднять голову и осмотреться, но у нее ничего не вышло. Оставалось только прислушиваться. Вскоре она поняла по характерному перестуку копыт и треску ссохшегося дерева, что впереди идет повозка. Шум остановился, и теперь она могла уловить приближающиеся шаги. Кто-то неторопливо шел, видимо, опасаясь. Она разлепила глаза, но не увидела почти ничего, лишь контур лица. Затем стало темно, и она облегченно вздохнула.

Наконец-то…

* * *

Немой Мицар сегодня был доволен. Их поездка оказалась удачной, и теперь можно было безбоязненно зимовать. Они привезли достаточно корита, чтобы согреть всю их небольшую деревеньку, а при желании можно и повторить поездку. Как оказалось, корит рос несмотря на природные катаклизмы. Такое ценное дерево было к тому же устойчивым к засухе и вечному холоду. Они нашли даже несколько молодых порослей.

Покряхтывая, старик переносил поленья в дом. Такое дерево нужно было хранить внутри, подальше от злого глаза. Хотя в поселении все люди были наперечет, береженого Боги берегут.

Аккуратно сложив у печи дрова, старик взялся за затопку. Разжег лучину и положил одно бревнышко. Его хватит дня на три, не меньше. Дерево мгновенно вспыхнуло, осветив простую комнату с одиноким пустым столом и парой стульев. В углу стоял лежак, покрытый старыми шкурами.

Немой Мицар подошел к лежаку и, постанывая, присел на самый край, боясь потревожить лежащую на нем девушку. Старик намочил чистую тряпку в воде и аккуратно по капле стал вливать жидкость девушке в рот, потом смочил ей губы. Он не хотел ее тревожить и будить. Сейчас ей нужен этот живительный сон. Потом, когда она проснется, она расскажет ему, что с ней случилось, да и то если захочет. Неволить ее никто не будет.