Судьба

Яковлев запустил в свою седеющую бороду всю пятерню, яростно почесал, вырвал один волосок и стал рассматривать его, словно хотел определить на цвет. Затем, продолжая мучительно думать, попробовал волос на зуб, точно хотел перекусить.

— Пожалуй, не годится, — подал он наконец голос. — Ну, заедет он в такую даль, ну, назовет себя купеческим сыном. А дальше что? Зачем приезжал, что его привело в Вилюйский округ?

— Пусть взыскивает с должников отца деньги, взятые в кредит. Что в этом неправдоподобного?

Лицо Яковлева сморщилось:

— А вдруг не поверят, начнут расспрашивать, какому купцу он приходится сыном, где теперь отец?

— На отца напали беглые каторжники и убили. Остались векселя.

— А вдруг попросят показать векселя?

— Ну что ж, покажет.

— Какие?

— Да все в наших руках.

Яковлев подбежал к письмоводителю и стал трясти его руку.

— Превосходная мысль, лучше не придумаешь! Да-да, купца похоронили. Федор — единственный наследник огромного состояния. По пути в Вилюйск пусть он заедет к Харатаевым и попросится на ночь. И останется там на денек-другой погостить. Пусть старается понравиться девушке и ее родителям и перед отъездом заговорит о сватовстве. А что он будет один, никакого неприличия в этом никто не усмотрит. Ведь разъезжает по делам и посватался потому, что уж больно хороша невеста!.. Получится как бы случайно…

Федор на минуту представил себя в положении «купеческого сына», и краска стыда залила его лицо. Как у него язык повернется говорить ложь, выдумывать, притворяться? И что скажет потом ему жена, когда все это откроется? Какими глазами он будет на нее смотреть?..

Спустя два дня Яковлев нарядил приемыша в Федоркину шубу, снабдил его фальшивыми векселями на имя Федора Владимировича Гаврильева, удостоверенными печатью Намской инородной управы, велел запрячь самого лучшего коня и с напутствиями проводил в далекий Вилюйский округ.

Федор проехал северный Лючинский наслег, пересек широкое озеро Ниджили и очутился в пределах Средневилюйского улуса. Путь он проделал далекий и успел обо всем передумать. Больше всего его заботило то, почему богач Яковлев, этот холодный, расчетливый человек, вдруг оказал ему такие милости. Не кроется ли за этим какая-нибудь страшная подлость, которая принесет потом много, бед? А вдруг все это затеяно ради того, чтобы надругаться над Харатаевым за то, что их дочь отвергла Федорку?.. Эта мысль словно осенила Федора, и в душе его не осталось ни тени сомнения, что это именно так.

Но как бы то ни было, не возвращаться же назад?

IV

Лошадь, запряженная в дорогие, крашеные сани, вошла во двор Харатаева и остановилась у коновязи. С саней легко слез стройный молодой человек.

В это время Майя сидела у окна своей спальни и видела, как приезжий старался развернуть во дворе сани так, чтобы они не мешали, привязывал коня, заботливо накрыл его попоной, поправил на санях рысью полость и только потом пошел к дому.

Майе это понравилось: «Вот приехал человек, по всему видно, богатый, а нисколько не кичится этим, как другие».

Потом Майя увидела, как гость остановился у наружной двери дома; почему-то внимательно посмотрел на юрту, где жили батраки, стер с лица иней, стряхнул с шубы снег, только тогда открыл дверь.

Все приезжавшие к ним путники и женихи, набивая себе цену, пыжатся, важничают, а этот скромно вошел в дом, глядя в правый угол с иконами, перекрестился, поздоровался со всеми домочадцами за руку, снял верхнюю одежду и сел на стул перед камельком, а не на правой лавке, где обычно восседали почтенные гости.

Было воскресенье. Харатаев отдохнул за день и теперь сидел на ороне в ожидании сытного ужина. Он пригляделся к вошедшему парню, одетому с иголочки, и подумал: «По одежде похож на благородного, а ведет себя как простолюдин».

— Откуда, сынок, и чей будешь?

— Я сын купца Гаврильева. Федор… Гаврильев. Приехал издалека, с Якутского округа.

Ответ гостя произвел впечатление. Харатаев тут же распорядился поставить самовар.

— А что вас привело в наши дебри, куда даже птицы не залетают? — Харатаев почувствовал в Федоре человека своего положения, и голос его зажурчал тихим ручейком.

Федор стал отвечать так, как научил его Яковлев. В прошлую осень их семью постигло тяжелое несчастье. Теперь на плечи сына судьба возложила все отцовские дела, начатые с большим размахом. Но для того чтобы их достойно продолжить, нужны деньги. После смерти отца остались векселя, по которым нужно взыскать долги. Вот он и ездит от одного должника к другому.

Майя, сидя в спальне, вслушивалась в разговор отца с приезжим молодым купцом. Она успела рассмотреть его лицо, а теперь слушала рассказ гостя и думала: смышленый, деловой юноша, и какой у него приятный голос!

— Мне, наверно, и двух лет не хватит, чтобы взыскать все долги, — сокрушался Федор. — В одном Вилюйском причитается получить по векселям от трех купцов: Расторгуева, Корякина и Кондакова… Потом надо побывать в Оймяконе и Охотске. Попутно заехать в Нелькан и Аян.

Харатаев спросил, в порядке ли векселя.