Судьба

– Отвяжись, иначе я порублю тебя на кусочки и натру раны красным перцем, – пробормотала Цисами, прячась под тонким шерстяным одеялом. Она уже слишком давно никого не рубила на кусочки.

– Бедняжка, – сказала Рули, запахивая платье на обвисшей груди. – Я слышала, княгиня потребовала Кики себе. Как бы они не заездили нашу девочку до смерти.

– Кики, уже прозвонил второй гонг, – настаивала Порла. – Ты обещала пойти сегодня со мной в Башню Благородных Радостей. У меня беда. Мне нужна помощь.

Цисами действительно хотела это сделать, но ей было некогда. А еще она страшно хотела спать. Она откатилась в сторону и пробормотала:

– Прости, не сегодня. Давай завтра…

– Но ты обещала… – Порла захлюпала носом. – Я не знаю, что мне делать…

У нее вырвался жалобный скулеж. Ну и плакса.

Дверь распахнулась. Появилась кудрявая востроносая Хилао.

– Слышали последние новости?

Про Цисами тут же позабыли. Рули и Порла подбежали к Хилао, чтобы узнать свежие сплетни.

– Что случилось? Говори!

Хилао загадочно понизила голос:

– Невеста моего брата служит посыльной у гримировальщицы во Втором дворце, и с начала переговоров работы у нее прибавилось. Она слышала, как болтали об одном письме, которое прислали с почтовым голубем. Там говорится, что князь Саан перешел гияньскую границу! – она взволнованно подпрыгивала на месте. – Он идет сюда!

Порла и Хилао восторженно заплясали. Князь Саан из Шуланя был красив, в отличие от Янсо, у которого изъяны внешности, так сказать, искупало богатство, и от Дунши с его тайной полицией. В облике Сунри отразились небеса, а Вэйлинь был просто урод. По крайней мере, так говорили в кругу прислуги.

После новой порции нежных уговоров Цисами наконец поднялась и оделась. Она вяло отвечала на обычные утренние приветствия, влившись в толпу слуг, и еле шевелила ногами. Порла и Хилао поддерживали ее под локти, ведя на утреннее собрание прислуги. Она дремала, пока смотрительница раздавала утренние поручения. Чашка черного чаю оживила Цисами, но не настолько, чтобы скрыть от Хари ее осоловелость.

– Кики, задержись, – сказала смотрительница, когда все направились по своим делам.

Порла сочувственно сжала ей руку, а Хилао шепнула на ухо:

– Это все та ведьма виновата.

Цисами стояла у дверей, пока остальные слуги расходились; наконец она осталась наедине со смотрительницей. Она зашагала рядом с Хари, когда та повернулась и направилась в юго-восточную оконечность поместья.

– Ты поздно легла.

Цисами очень хотелось объясниться. Но вместо этого она кротко сказала:

– Да, смотрительница.

– Львица Пустыни бывает суровой хозяйкой, – начала Хари, пока они шли по дорожке по направлению к главной аллее. – Твой долг – служить ее милости так же честно и преданно, как нашему возлюбленному князю.

– Надеюсь, я докажу, что достойна.

– Ее внимание может быть полезно, – продолжала смотрительница. – Более того, если слухи правдивы, наши два дома, вероятно, соединятся. Если она станет твоей госпожой, благоразумнее обращаться с Сунри как с будущей императрицей.

Хари остановилась возле лестницы, ведущей в туннель для слуг.

– Тем не менее, пока Сунри из Каобу не приняла фамилию Ху и официально не назвала Янсо своим мужем, ты – верная служанка Гияня, а Сунри – наш враг. Именно так на нее и смотри, хотя, конечно, с уважением.

Они обошли увитую цветами каменную стенку и достигли крытого прохода, ведущего в туннели под главной аллеей. Вместо того чтобы спуститься по лестнице, Хари направилась наверх.

Цисами помедлила.

– Смотрительница, эта лестница ведет на аллею, и сейчас белый день. Мне запрещено…

– Считай, что позволено, – перебила Хари, открыла дверь на верху лестницы и вышла в людный коридор, где суетились десятки управляющих в уродливых шляпах. Одни сидели за столами, другие передвигали деревянные фишки по городской карте.

– Штаб-квартира Отточенных Клинков, личной охраны князя, – пробормотала Цисами.

Какое нелепое название. Ей пришлось почти бежать, чтобы угнаться за смотрительницей; они миновали еще один широкий пролет лестницы, которая вилась через оранжерею внутри здания, остановились на третьем этаже и направились по коридору, вдоль колонн из черного дерева. Растения в горшках, соединенные паутиной веревок, каскадами свисали с потолка. Все комнаты были отделаны золотом и яшмой; попадались даже раздвижные двери из дутого стекла. Бывший казначей императора не пренебрегал роскошью.

Они остановились у двойных дверей в восточном конце здания. Там навытяжку стояли два стража в белом. Как ни странно, они были вооружены не копьями, а палками. Третий, помоложе, трудившийся за столом, встал и сдержанно поклонился Хари. Та даже этому сопляку ответила безупречным поклоном.

Солдат в белых доспехах – вблизи они оказались еще безобразнее – подошел к дверям и открыл их. Затем он поклонился и попятился прочь. Цисами осмелилась поднять голову и, заглянув в комнату, с разочарованием увидела господина Аки Ньяма – во второй раз за два дня. Он сидел за столом в дальнем конце роскошного кабинета, на вид озабоченный и погруженный в раздумья.