Судьба

Требовать от Цофи благоразумия было большой ошибкой. Она закатала рукава и хлопнула себя по бедрам, как настоящая сварливая хозяйка.

– Благоразумна я была три месяца назад! Если ты не мог выполнить то, за что взялся, не надо было брать денег. Более того, ты мне должен с процентами, потому что я тебе, по сути, дала в долг.

– Нет, девочка, ничего не выйдет. Я лучше вообще брошу торговать мясом, чем верну хоть один лян, – Сума с размаху воткнул массивный тесак в колоду. – Вот что. Я дам тебе жареную утку, чтоб ты успокоилась, и не буду в обиде.

– Я тебе заплатила по-княжески, а ты хочешь умаслить меня какой-то подпорченной уткой? Кто тут должен быть в обиде, я или ты?

Цзянь затаил дыхание. Сума пробасил гулким голосом, напоминающим раскаты грома:

– Как ты назвала мою дважды обжаренную в собственном жире утку?

Цофи действительно хватила лишку, но не отступала.

– Ты кладешь слишком много приправ, и я подозреваю, что мясо стало хуже. В последнее время утки у тебя с душком.

Сума покраснел. Он дважды тяжело вздохнул и склонился к Цофи.

– Ты это чуешь?

– Да. У меня тонкий нюх. Большинство здешних рудокопов не отличат утку от кролика… – Она задумалась и потребовала: – Дай мне три утки.

– Три!

Цзянь взял Кайю за плечи и повел прочь.

– Пошли. Она тут надолго. Встретимся у повозки.

Цофи крикнула им вслед, когда они выходили из лавки:

– Проследите, чтобы кактусовый чай был свежий! И даже не заходите на рынок – ты, Цзянь, все равно не умеешь выбирать дыни.

– Вот и умею!

– А еще ты каждый раз привозишь петрушку вместо кинзы.

– Ладно. Сама возись, – сказал Цзянь, отмахнувшись, и вышел на улицу.

– Почему они ссорятся? – поинтересовался Кайю.

– Цофи тоскует по дому. А мясник сказал, что может заказать у поставщика настоящую пустынную индейку и кувшин цацики. Пока что ни того ни другого она не получила.

Кайю поморщился.

– Индейки – гадость.

Цзянь усмехнулся.

– Если Цофи что-то обещали, слово придется сдержать. Исключений не бывает.

Они торопливо направились к чайному дому «Туманные сны», примыкавшему к лавке мясника, и открыли низкую фиолетовую дверь с ярко-зеленым рисунком. Все строение было оранжево-синее, единственный яркий дом в унылом поселке. Когда юноши вошли, звякнул колокольчик.

– Здравствуйте, тетушка Найфунь, – сказал Кайю.

Его все считали своим названым племянником.

Пожилая женщина с длинными, белыми, как полотно, волосами, переброшенными через плечо, приветствовала мальчика радушной улыбкой, которая почти не сходила с ее губ.

– Кайю, дитя мое, как поживает отец? Надеюсь, он еще доставит мне хлопот.

На Найфунь было яркое желтое платье, расшитое розовыми цветочками. Тонким вкусом она явно не отличалась.

Цзянь передал записку от Тайши, пока Найфунь продолжала над ними ворковать.

– Как поживает тетушка Роха, Гиро? – спросила она, взвешивая мешочек с чаем.

От нее пахло старостью и свеженарезанным чаем.

– Все хорошо, госпожа, – ответил Цзянь, отводя взгляд.

Он подождал, когда хозяйка чайного дома запишет их очередной долг в книгу, и быстро отступил в сторонку, чтобы Найфунь и Кайю могли поболтать.

Цзянь проводил время, притворяясь, будто рассматривает десятки горшочков с чайными листьями, стоявшие аккуратными рядами вдоль обеих стен. В отличие от Кайю, Цзянь с трудом заводил друзей. Поначалу он думал, что это из-за вынужденной скрытности, а потом понял, что Предреченного героя Тяньди никто и не удосуживается узнать. Просто Цзянь не умел заводить друзей. В Небесном дворце все хотели с ним сблизиться, потому что считали его спасителем Чжун. В Лунсяне ученики дружили, потому что считались братьями и сестрами. Но здесь… Цзянь был никем.

Он приблизился к маленькой библиотечке Найфунь, единственной в поселке. Она содержала большой запас любовных романов, которые читали и Цофи, и Тайши. Вскоре одна из учениц Найфунь, изящная, миловидная девушка с пухлыми щечками и длинными черными волосами, принесла ему сверток, перевязанный веревочкой и запечатанный воском. Найфунь держала несколько учениц, что было странно для чайного дома в столь отдаленном уголке Просвещенных государств. Неужели так сложно готовить чай?

– Здравствуй, – сказал Цзянь. – Я Гиро.

– Мы уже три раза виделись, – ответила девушка. – И ты каждый раз знакомишься заново.

Цзянь смутился.

– А… напомни, как тебя зовут?

– Не стоит, – ответила она, покачала головой и ушла.

Входная дверь звякнула, и вошедший покупатель избавил Цзяня от смущения. Юноша взял Кайю за локоть и вывел на улицу. Они двинулись дальше по делам, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться на новое оружие на прилавке у кузнеца или восхититься нарядным воином, проезжавшим через поселок. В Бантуне царила непривычная суета. Обычно в это время года большинство жителей затихали и выжидали смены погоды.

– Эй, смотри, там мастер Урван. – И Кайю убежал, прежде чем Цзянь успел ответить.

Мальчик бросился через дорогу к большому загону, в котором находились лошади, гигантские игуары и дзиси, приготовленные к аукциону. Когда Цзянь нагнал его, Кайю уже засыпал старика Урвана вопросами.