Судьба

Цзянь не спал уже больше часа – он совершенно неподвижно сидел, скрестив ноги, на шатком балкончике, прилепившемся к краю утеса. Юноша нянчил маленький ветерок, водоворотом крутившийся между его вытянутыми руками. Нужно было изо всех сил сосредоточиться, чтобы управлять крошечными потоками воздуха, заставляя их равномерно двигаться по кругу. А он-то счел этот урок легким! Подчинить воздух своей воле оказалось гораздо сложнее, чем просто прицепиться к потоку и ехать на нем.

Дела не упрощало то, что Цзянь выполнял упражнение на шаткой платформе, которая содрогалась от ветра, дувшего вдоль отвесного лика скалы. Его подруга Михе некогда назвала этот насест Площадкой Безнадежной Веры. Очень метко. Цзянь страшно скучал по старой подруге.

Наконец небольшой поток, пробившийся сквозь трещины между досками, влился в искусственный водоворот и разрушил хрупкое равновесие, которое Цзянь так тщательно создавал. Воздушная спираль лишилась центробежной силы, и ветерки разлетелись в стороны. Цзянь вздохнул. Этот водоворот продержался чуть дольше двухсот ударов сердца – немногим лучше последней попытки, но гораздо хуже того, чего следовало достичь. У него ушел целый год, чтобы добиться даже нынешнего результата.

Цзянь стер пот с лица. Тяжело было оставаться расслабленным, чтобы сосредоточить ци. Очевидно, он что-то делал неправильно. До завтрака оставался еще час, а потом было нужно размяться к утреннему занятию. Цзянь потряс руками, попил из стоявшей на земле чашки и предпринял очередную попытку.

Вот уже две недели, с тех пор как Цзянь и Цофи вернулись из Бантуня, Тайши не давала ученику спуску. Занятия превратились в сущую каторгу. Тайши не стеснялась прибегать к палке, когда он ленился или просто отвлекался, и поговаривала, что нужно добавить еще один вечерний урок. Поскольку Цзянь и так обычно просыпался с петухами, ему, видимо, предстояло вовсе обходиться без сна. Что такое нашло на Тайши?

Он еще несколько раз попытался удержать в ладонях ветерок, а потом перешел к самому сложному упражнению – жонглированию. Цзянь поставил перед собой ведерко с водой, погрузил в него правую руку и быстро вытащил, увлекая за собой струйку воды. Согнутая лодочкой левая ладонь нырнула под правую и ловко обернула воду слоем воздуха, превратив ее в шарик размером с детский кулачок.

Сначала Цзянь чуть его не упустил, но все-таки успел подхватить. Водяной шарик вращался и бурлил над раскрытой левой ладонью. Убедившись, что шарик хорошо держит форму, юноша снова окунул правую руку в ведро. Это было сложнее. Только после шестой попытки Цзяню удалось сделать второй шарик. Настала очередь самого сложного. Он перевел дух и уже собирался сделать третий, когда в нос ему ударил запах гнилого мяса и мокрой шерсти. Кто-то крикнул:

– Привет, Цзянь! Вот это ловко!

Цзянь тут же отвлекся и упустил один, а затем и второй шар. Тот, что поменьше, упал рядом, а большой влетел ему в лицо.

– У меня почти получилось, – сказал Цзянь, вытерся и погрозил кулаками небесам, а затем обрушился на нежданного гостя: – В следующий раз, пожалуйста…

Кайю сидел верхом на коричнево-рыжем льве, крупном, красивом и грозном. Густая вьющаяся грива у него ниспадала волнами, из нижней челюсти торчали длинные клыки. Грудь удивительного существа была широкой и мощной, ноги короткими, но мускулистыми. Лев разинул пасть, обнажив несколько рядов изогнутых острых зубов, шевельнул раздвоенным языком и издал немелодичный вопль, который напоминал предсмертный крик осла.

Цзянь позеленел от зависти.

– Это твой дзиси? Какой красивый!

– Нет, – ответил мальчик. – Это лев мастера Пси. Он хочет, чтобы я сначала поучился ездить и ухаживать за Сорок Вторым. Когда вылупится мой, я буду уже готов.

– Сорок Второй?

– Мастеру Пси лень выдумывать имена. Каждое животное получает номер в зависимости от своей роли. Сороковые номера предназначены для наставников.

Что-то мелькнуло в воздухе, и рядом с Кайюем беззвучно приземлился Каза. Цзянь заметил, что Каза держал в руке Летнюю Радугу, свое фамильное оружие – необыкновенно длинный и гибкий посох с серебряными наконечниками и гравировкой вдоль древка.

Цзянь поклонился.

– Мастер Хван, вот неожиданность. Я вас и не заметил. Чем обязан?

– Позови наставницу, – коротко ответил тот.

– И принеси чашку улуна, – добавил кто-то.

Цзянь заметил, что позади Кайю на льве сидит женщина. Почему он раньше не обратил на нее внимания? Она была немолода, красива, с бледным лицом и волосами цвета полуночного неба, которые развевались на ветру. Ее глаза – один зеленый, другой желтый – взглянули на Цзяня, и юноше стало так спокойно, будто его уложили в уютную постель.

– Покрепче, завари дважды, дай постоять, не жалей агавы и добавь немножко семян чиа. Ступай.

– Слушаю, госпожа, – Цзянь несколько раз поклонился, прежде чем бегом пуститься к дому.

– Это он? – спросила женщина, когда он ушел.

– Да, это и есть спаситель Чжун.

– Что-то не похож.

– Увы.

– Но он очень добрый, – добавил Кайю.

– Еще хуже, – сказала женщина.