Судьба Алексея Ялового (сборник)

Вы обратили внимание, как поднялась в последнее время «цена» на документ? Почему так много читают документальных произведений, мемуаров, хотя не всегда «мемуарность» и «документальность» некоторых из этих книг гарантируют «подлинность» и даже «достоверность»?

Не есть ли это тяготение к документу выражением одной из существеннейших потребностей человека нашего времени: «знать правду, всю правду, одну чистую правду». Эта потребность особенно обостряется после грандиозных исторических испытаний, какими для нашего народа были годы Великой Отечественной войны.

В тоже время литература стремится обрести новые связи с читателем, завоевать полное доверие его.

«Биография», «лично пережитое» подтверждают подлинность, исповедальность — непосредственность и достоверность чувства. Я верю в искусстве в «лично пережитое», которое выражается не только в событиях, но и определяется интенсивностью внутренней, духовной жизни, нравственными исканиями художника.

Чтобы дать представление об одном из эмоциональных стимулов, которые привели к созданию этой книги, я решил привести «исповедальное» начало своего доклада на Всесоюзном совещании писателей и критиков в феврале 1975 года в Минске, посвященном 30-летию нашей победы в Великой Отечественной войне.

«Лебеди прорезали туманную мглу, уходили ввысь и кричали так, будто прощались со всем, что было у них на земле…

Просыпаясь, я еще слышал гаснущие, щемящие вскрики — во сне ли, наяву ли, — но я знал, что с этого надо начинать — с госпитальных снов-видений, в которых так причудливо смешивалось бывшее и воссозданное воображением.

«Сыны мои, белые лебеди», — написал в одном из писем на фронт отец — школьный учитель.

И потом, через несколько лет, когда я уже закончил свою повесть «Куда вы, белые лебеди?..» и прочел стихи Расула Гамзатова, сначала прочитал, а потом услышал песню на его слова в исполнении Марка Бернеса, когда я прочитал вот эти строки:

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей… —

и только тогда, может быть, в полной мере осознал я ту внутреннюю символику, которая рождалась из всего, что видел на войне, на нашей скорбной и героической Великой Отечественной войне…

Теперь, через десятилетия, разве что в тяжелых снах доходят до нас прощальные голоса тех, кто шел с нами рядом по дорогам войны, кто в снежной мгле вставал в атаку, кто падал, сраженный вражеской пулей или осколком, кто всхлипывал во сне в землянке, вспоминая родной дом, мать, невесту…

Не будем стыдиться слез и горя.

Единственное, что мы можем, — помнить о тех, кто был тогда, в годы войны, с нами и кого нет сейчас среди нас, среди живых.

Белых лебедей, не долетевших до нашей победы в мае 1945 года! Рыцарей социализма, мужественных защитников прекрасного мира человеческой надежды!»

Но, конечно же, не только память прошлого властно возвращает нас в пережитое. Каждое поколение ответственно не только перед своим временем, но и перед будущим, и для искусства чрезвычайно важно понять и объяснить прежде всего свое время. Это свое время не измеряется одним-двумя годами, это десятилетия нашей жизни, это судьбы наших отцов и матерей, это мир наших детей, их надежды, их искания. Писатель обращается к разным поколениям.

И, конечно же, самый трудный, мучительно трудный вопрос, который встает хоть раз перед каждым человеком — ради чего, для чего я живу? — и побуждает размышлять, искать ответа, не всегда находить его и вновь искать.