Судьба гнева и пламени

– Это потребовало бы от нее передачи контроля элементалям, то есть фактически Мордейну. Она не дура и не стала бы рисковать тем, чем правит. Ее власть над Ибарисом и заклинателями безудержна. Говорят, ее родство с Виннилой не имеет себе равных. Я слышала, что она способна украсть дыхание человека одной лишь силой мысли…

Голос Вэнделин затихает, когда в святилище через невидимую дверь проскальзывают три женщины, одетые в такие же бело-золотые платья, как и она. Их плечи опущены, волосы словно покрыты нитями серебра и снега. Они кивают Вэнделин и идут к алтарю.

– Боюсь, на сегодня все. Кажется, я дала вам достаточно пищи для раздумий.

Действительно. Достаточно для раздумий, а также для того, чтобы кое-что разгадать. А именно, какую роль во всем этом играет воровка драгоценностей из Нью-Йорка?

18

– Вы необычайно молчаливы, Ваше Высочество.

Элисэф делает паузу, пока мы проходим в замок через несколько открытых дверей. Воздух душный, солнце яркое, повсюду мерцают свечи.

– Просто думаю.

Я чувствую любопытные взгляды, преследующие меня, и замечаю поклоны и реверансы, когда прохожу мимо. От стражи, от знати, от слуг. Слуги – единственные, рядом с кем я ощущаю себя в безопасности, теперь, когда знаю, что у всех остальных есть клыки, которые они вонзят мне в шею, если им позволят.

Софи сказала, что илорианцы не должны узнать, кто я, но мне до сих пор непонятно почему, и урок истории Вэнделин не пролил на это свет. Я лишь стала опасаться этого нимфеума и, казалось бы, весьма простой задачи, которую я должна выполнить, если хочу выбраться отсюда. Если то, что Вэнделин сказала о Малакае, правда, то отправка меня сюда, чтобы украсть этот камень, вероятно, связана с чем-то другим. Возможно, с чем-то ужасным, с чудовищными последствиями.

– Я скучаю по нашим разговорам. – Голос Элисэфа вырывает меня из моих мыслей.

– Хм?

– Я бы с удовольствием поговорил с вами вчера вечером, если бы мне позволили.

Элисэф застенчиво улыбается. Видимо, пытается извиниться за то, что оставил меня, когда я была на грани слез. Злость на него больше не помогает. Кроме того, он один из немногих моих друзей здесь. Отталкивать его было бы неразумно.

– Ты сказал, что прибыл из Сикадора. Это правда?

Его слабый акцент, несомненно, выдает в нем то, что он не из здешних мест.

– Я никогда не лгал вам, Ваше Высочество. Я просто опустил некоторые детали. – Серьезный взгляд встречаются с моим, голос звучит низко. – Я действительно жил в Сикадоре, в другой жизни. Был корабельным матросом и часто путешествовал по Каналу Фортуны в Илор и Кайер.

– Ты хотел приехать сюда?

Зная, кто такие эти илорианские бессмертные?

Он усмехается.

– Я был молод и наивен. Меня очаровывала эта земля, где смертные и бессмертные жили вместе. Я покинул порт, чтобы наслаждаться ночной жизнью Цирилеи, которая порой может быть весьма оживленной. Если у вас когда-нибудь выдастся возможность, рекомендую прогуляться по ней.

Я фыркаю.

– Думаю, мне не позволят насладиться ночной жизнью города.

– Возможно, вы правы. – Элисэф опускает голову. – В ту ночь, когда на меня напали, я провел вечер в «Козьем холме» за кувшином медовухи и после направился в свою комнату. Один из Нетленных схватил меня в переулке возле таверны. У меня не было бирки слуги, поэтому я стал хорошей добычей для него. Тогда все было иначе. Я пытался отбиться, но он оказался слишком силен, а я, увы, был слишком пьян. Нас нашел Зандер. В ту ночь он был в городе, бродил в тени среди простолюдинов, как он иногда делал. Его Высочество остановил нападавшего, но было уже слишком поздно. Этот человек заразил меня.

Новая деталь о Зандере.

– Почему он так поступил?

Элисэф пожимает плечами.

– Я его не спрашивал.

– Что случилось дальше?

– Напавший на меня человек подвергся публичной и жестокой казни. Это должно было стать предложением мира для сикадорцев. Отношения Илора с ними важны, и их люди должны чувствовать себя в безопасности. Мне не разрешили вернуться домой. Пусть Сикадор и наслаждается торговлей с нами, но они не желают, чтобы илорианцы жили на их землях. Зандер сжалился надо мной. Он помог мне пройти период адаптации, и в конце концов я стал солдатом королевской гвардии.

– Значит, он может быть заботливым.

– Может. Хотя, осмелюсь сказать, вы уже это знаете, не так ли?

Я вспоминаю о его отношении к Коррин, о милосердии к Бозу, о доброте к тому хромому старику в трущобах.

– Он использует меня, – напоминаю я Элисэфу, будто пытаясь склонить чашу весов в сторону не слишком положительных качеств Зандера. И тут меня осеняет. – Так вот почему у тебя нет родства с Судьбами…

– Потому что я был рожден не от силы нимфеума, а при помощи инфекции, – подтверждает он.

Я решаюсь спросить:

– Тебе это нравится? Быть тем, кто ты есть?

– Иногда да, иногда нет. Меня не беспокоит, как здесь обращаются со смертными. – Его брови сильно нахмурены. – Я помню свою жизнь в Сикадоре, когда сидел за обеденным столом напротив родителей и сестер, обсуждая, что нам делать и как жить. Это казалось бесконечным. Здесь смертные не сидят за столом, ведя такие же дискуссии.