Судьба Иерусалима

Он вошел, и увиденная сцена моментально прогнала хмель из его головы, как холодный душ: ребенок, голый и ревущий, с текущей из носа кровью, и Сэнди над ним, в перепачканной кровью блузке, с лицом, искаженным страхом и яростью. На полу валяются пеленки.

Сэнди, увидев его, вскинула руки, как будто для защиты.

— Что тут происходит? — медленно проговорил Рой.

— Ничего, Рой. Он только…

— Ты его ударила, — сказал он. — Не могла запеленать и побила. Да?

— Нет, — сказала она торопливо. — Он упал и разбил себе нос, вот и все. Вот и все.

— Я тебе покажу все, — сказал он так же спокойно.

— Рой, он же просто разбил нос…

— Что у нас на ужин? — перебил он.

— Гамбургеры. Подгорели, — радостно сообщила она, вытирая нос Рэнди краем своей блузки. Рой видел складку жира у нее на животе. Корова. Бьет моего ребенка.

— Убери его.

— Он еще…

— Убери его! — крикнул Рой, и Рэнди, успокоившийся было, опять заплакал.

— Дам ему бутылочку, — сказала Сэнди, вставая.

— И давай мой ужин, — он принялся стягивать куртку. — Господи, что за бардак! Чем ты занималась целый день, сволочь?

— Рой! — вымолвила она в шоке, потом улыбнулась. Приступ гнева, охвативший ее, когда ребенок не хотел лежать смирно во время пеленания, уже прошел.

— Давай ужин и наведи здесь порядок.

— Конечно. Сейчас, — она вынула из холодильника бутылочку с молоком и сунула Рэнди. Он начал с безучастным видом сосать, поглядывая то на отца, то на мать.

— Рой?

— Ммм. Что?

— Уже можно.

— Что?

— Знаешь, что. Хочешь? Ночью.

— Конечно, — сказал он. — Конечно, хочу, — и опять подумал: это не жизнь. Это только кажется жизнью.

7

Нолли Гарденер слушал рок-н-ролл по радио, барабаня пальцами по столу, когда зазвонил телефон. Перкинс отложил кроссворд и снял трубку.

— Выруби это, слышишь?

— Сейчас, Перк. — Нолли выключил звук.

— Алло?

— Констебль Гиллспай?

— Да.

— Это агент Том Хэнрахан. Получил запрошенные вами данные.

— Что-то быстро.

— Там не так уж много.

— Ну ладно. Что там у вас?

— Бен Мейрс упоминается по поводу дорожного происшествия в штате Нью-Йорк, в мае 73-го. Мотоцикл врезался в грузовик. Погибла его жена Миранда. Свидетели показали, что он не превышал скорости, и анализ на алкоголь тоже ничего не дал. Видимо, мотоцикл занесло на повороте. По убеждениям — левый. Участвовал в марше мира в Принстоне в 66-м. В маршах в Вашингтон в 68-м и 70-м. Арестован во время марша в Сан-Франциско в ноябре 71-го. Это все.

— А другие?

— Курт Барлоу, через «кей». Англичанин, но скорее по подданству, чем по происхождению. Бежал в Англию из Германии в 38-м году, вероятно, от гестапо. Сведений о дате рождения нет, но на вид ему лет семьдесят. Первоначальная фамилия — Бройхен. С 1945-го занимался бизнесом в Лондоне, но не очень успешно. Стрэйкер работает с ним с тех пор. Англичанин. Пятьдесят восемь лет. Его отец был мебельщиком в Манчестере и оставил сыну приличный капитал, и у самого Стрэйкера дела шли неплохо. Они оба обратились за визами на въезд в Соединенные Штаты восемнадцать месяцев назад. Вот и все, что мы знаем. Кроме того, они, может быть, находятся в гомосексуальной связи.

— Ого, — сказал Перкинс. — Ну, я так и думал.

— Если вам нужны более подробные сведения, мы можем запросить Скотланд-Ярд.

— Да нет, достаточно.

— Не обнаружено никакой связи между этими двумя и Мейрсом.

— Хорошо. Спасибо.

— Если понадобится помощь, звоните.

— Конечно. Еще раз благодарю.

Он положил трубку и долго смотрел на нее.

— Что там, Перк? — спросил Нолли, опять включая радио.

— Это из кафе «Экселент». Говорят, что у них нечего есть. Только тосты с сыром.

— У меня есть малиновое варенье. Хочешь?

— Нет, спасибо, — сказал Перкинс и вернулся к своим мыслям.

8

Свалка еще дымилась.

Дад Роджерс расхаживал по краям, вдыхая запах горелого мусора. Под ногами его трескалось обгорелое стекло и пластик, распадаясь в черную пыль. Перед ним расстилалось обширное пепелище, где еще тлели огоньки, напоминая красные глаза гиганта, открывающиеся и закрывающиеся. То там, то тут лопался баллон аэрозоли или перегоревшая лампочка. Когда он зажег мусор утром, оттуда выбежало очень много крыс, куда больше, чем раньше. Он застрелил три дюжины, и пистолет был горячим, когда он брал его за рукоятку. Крупные твари, некоторые по два фута от носа до кончика хвоста. Любопытно, как их число прибывает или убывает. Зависит ли это от погоды? Во всяком случае, пора уже разбросать отраву. Он не делал этого с 64-го года.

Вон еще одна карабкается на железный барьер, преграждающий путь огню.

Дад щелкнул предохранителем и нажал на курок. Пуля лишь опалила крысе шерсть, но вместо того, чтобы бежать, она уселась на корточки и уставилась на него красными глазками. Что она, слепая?

— Прощайте, мистер Крыс! — и Дад выстрелил снова.

Попал. Крыса потащилась прочь.

Дад подошел и придавил ее тяжелым ботинком. Крыса слабо вздрогнула и испустила дух.

— Сволочь, — прошептал Дад, раздавив ей голову.