Судьба моя сгорела между строк

Стихи, посвященные встрече с «городом детства», носят отпечаток боли и разочарования: город был разрушен во время войны; здесь все изменилось, бывшее окно Марии Густавовны завешено другой, слишком яркой занавеской, а подруга юности Ирочка Бошняк стала «совсем старенькой».

«Мне было очень грустно в Кировограде, и я многого не узнавал, и душа моя тосковала… Очень все это было грустно. Но я понял, что на родине нужно бывать почаще, хоть раз в два года, иначе высыхаешь сердцем, и родина — наш город — хорошая причина для слез…»

— писал Тарковский в письме своему другу юности Николаю Станиславскому.

«Мой город в ранах, от которых можно…»

Мой город в ранах, от которых можно
Смежить в полете крылья и упасть,
Почувствовав, насколько непреложна
Видений ранних женственная власть.

Не странно ли, что ты, мой ангел падший,

Хранитель нежный, искуситель мой,
Передо мной стоишь, как брат мой младший,
Без серебристых крыльев за спиной,

Вдали от тополей пирамидальных,

Не за моим, а за чужим окном,
Под пеленой дождей твоих прощальных,
Стоишь и просишь, но о чем? о чем?

1955

«Позднее наследство…»

Позднее наследство,
Призрак, звук пустой,
Ложный слепок детства,
Бедный город мой.

Тяготит мне плечи

Бремя стольких лет.
Смысла в этой встрече
На поверку нет.

Здесь теперь другое

Небо за окном —
Дымно-голубое,
С белым голубком.

Резко, слишком резко,

Издали видна,
Рдеет занавеска
В прорези окна,

И, не узнавая,

Смотрит мне вослед
Маска восковая
Стародавних лет.

1955

* * *

Год 1957 был плодотворен для поэта. Ему исполнилось пятьдесят лет, возраст еще недостаточный для подведения итогов, но располагающий к глубокому осмыслению своего призвания, своей ответственности за то, что происходит в мире.

Стань самим собой

Werde der du bist…

Гёте

Когда тебе придется туго,
Найдешь и сто рублей и друга.
Себя найти куда трудней,
Чем друга или сто рублей.

Ты вывернешься наизнанку,

Себя обшаришь спозаранку,
В одно смешаешь явь и сны,
Увидишь мир со стороны.

И все и всех найдешь в порядке.

А ты — как ряженый на святки —
Играешь в прятки сам с собой,
С твоим искусством и судьбой.

В чужом костюме ходит Гамлет

И кое-что про что-то мямлит, —
Он хочет Моиси играть,
А не врагов отца карать.

Из миллиона вероятий Тебе

одно придется кстати,
Но не дается, как назло,
Твое заветное число.

Загородил полнеба гений,

Не по тебе его ступени,
Но даже под его стопой
Ты должен стать самим собой.

Найдешь и у пророка слово,

Но слово лучше у немого,
И ярче краска у слепца,
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышке озаренья
Собой угадан до конца.

1957

Тематика стихотворений Тарковского этого года говорит о широте и разнообразии его интересов: здесь стихотворения об астрономе Анджело Секки и о художнике Пауле Клее (в Москве стали появляться монографии художников итальянского издательства «Скира»), пересказ немецкой сказки о злом карлике, прелестное стихотворение «Фотография» (позже посвященное дочери известного фотографа Наппельбаума Ольге Грудцовой). В стихотворении «Имена», написанном с присущим поэту юмором, он размышляет о соответствии имени и его носителя.

Пауль Клее