Судьба на выбор

Утром, после недолгих сборов, мы в бодром темпе и почти без остановок прошли по холмам несколько километров, и вошли в сосновый лес. Вокруг я давно не видел признаков жилья, даже следы того, что здесь бывают люди, я замечал редко – давно раскисшие сигаретные пачки и ржавые консервные банки явно лежали на земле довольно долго, их присыпало хвоей. Раньше я любил хвойные леса, с удовольствием по ним гулял. Но это лес меня не радовал, в воздухе носились что-то такое – непонятное, опасное, и совсем чужое. Да и Медведь был в постоянном напряжении, часто останавливался, осматривался. Я начал привыкать к этому рваному ритму – быстрая ходьба, остановка, проверка детектором, иногда брошенный болт. Когда первый раз болт с хлопком отскочил от земли, будто резиновый мяч и к тому же под неожиданным углом, я замер, и, по-моему, перестал дышать. Но с каждой последующей обнаруженной аномалией я воспринимал происходящее спокойней, и со временем сам стал замечать выгоревшую траву, переливающиеся над землей радужные сферы, искрящийся электрическими разрядами воздух. Медведь на меня поглядывал одобрительно, во время отдыха на мои расспросы насчет аномалий и их признаков отвечал обстоятельно, без раздражения. Постепенно Медведь становился дружелюбней, видимо как напарник я его устраивал. Мир вокруг ощущался явно враждебным, иногда мне начинало казаться, что на многие километры вокруг вообще нет людей, только мы вдвоем и опасная, непредсказуемая Зона. Наверное, что-то подобное ощущал и Медведь. Его раздражение, которое я чувствовал поначалу, видимо не было связано непосредственно со мной, а скорее являлось результатом недовольства обстоятельствами. Человеком он был не слишком общительным, в компании видимо не нуждался. Однако особых хлопот я ему не доставлял, все распоряжения выполнял безропотно, и постепенно его отношение ко мне изменилось в лучшую сторону. Идти следом за ним было не сложно, друг к другу мы вроде бы притерлись, и я начал думать, что все пройдет благополучно, во всяком случае, до туннеля дойдем без особых проблем.

Но я ошибся, проблемы начались, когда лес поредел, и мы подошли к опушке. Ситуация была опасная, хотя Медведь пока не паниковал. Нас загнала в разрушенное здание, практически руины, стая собак, которые неожиданно выскочили из небольшой ложбины на краю леса. Сначала мы услышали вой, который быстро приближался, и тогда я следом за напарником прибавил шаг, а затем побежал. Но избежать боя не удалось, и отстреливаясь на бегу, мы заскочили в остатки когда-то стоявшего в лесу дома, на бегу отстреливаясь от собак. Собаки были необычные – ужасное порождение Зоны, с облезшей шерстью и уродливыми мордами. У многих туловища и даже лапы были какими странно выкручеными. Выглядели они страшно и нелепо, но живучи были чрезвычайно, несколько попаданий в туловище их не убивали. Те патроны, что у меня были с собой, я расстрелял очень быстро, и получил от Медведя новую обойму. На бегу он вручил мне короткоствольный АКС, сам же отстреливался от собак из скорострельного и компактного, явно иностранного производства, автомата. Палил при этом экономно, короткими очередями, и, как правило, попадал. Мы уже пристрелили больше десятка тварей, но оставшиеся упорно атаковали, и в итоге загнали нас на площадку второго этажа развалин, а теперь сидели внизу, под насыпью, по которой я и Медведь забрались наверх. Тяжело дыша, мы остановились, удерживая край насыпи под прицелом. Собакам забираться по осыпающимся обломкам было тяжелее, чем нам, они это явно понимали, но и уходить не собирались, выли и рычали, собравшись внизу насыпи. Мы их отлично слышали, но почти не видели. Иногда над обломками все же показывался голова или спина собаки. Я стрелять не рисковал, для удачного выстрела шансов было мало, Медведь же целился, и несколько раз удачно стрелял. Но в корне это ситуацию изменить не могло. Вечерело, и даже я понимал, что в темноте нам придется туго. Пока Медведь успешно держал оборону, я повернулся спиной к насыпи и быстро осмотрелся. С двух сторон площадку огораживали голые стены, которые накрывала плита бетонного перекрытия. С третьей стороны была насыпь, еще с одной – крутой склон холма, на котором когда-то был построен дом. У подножия холма тек довольно широкий ручей, на другом берегу которого выросли две высокие сосны.