Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)

Калачев попросил Степу Храмова наполнить кружки еще раз.

- А почему дом длинный, а не круглый? - все еще донимал Дуева вопросами любознательный урку-емец.

- Ты что, не русский что ли? - не выдержал подвыпивший хромой.

- Нет, не русский, - признался Дмитрий и как-то напрягся весь, не зная, чего ему теперь ожидать от собеседника.

- А-а, - удивительно спокойно протянул Дуев. - Чего дом длинный, говоришь? Это ж ведь в общем-то не дом, а вагончик. Понимаешь, как там тебя зовут...

- Дмитрий, - подсказал урку-емец.

- Дмитрий? И не русский? Еврей, что ли?

- Нет...

- Ну ладно, подожди, видишь - пить будем!

- Тебе, Дуев, можно и пропустить! - строго посмотрел на товарища Калачев. - Кто тебе позволил с помощником народного контролера так разговаривать?!

- А я что? - жалобно встрепенулся Дуев. - Я что? Я вежливо... Пьян, конечно, немного. Но все, эту пропускаю...

Потом Дуев вздохнул тяжело, провел ладонью правой руки по лысине - была у него такая привычка - и снова глянул на урку-емца.

- Да, - заговорил Дуев. - Товарищ Дмитрий, это вагончик, чтоб можно было снизу колеса подставить и перевезти его на другое место... Понимаешь?

Ваплахов кивнул. Вторую кружку он тоже решил пропустить. Остальные выпили. В этот раз без тоста. По причине занятости каждого собственными мыслями.

Храмов думал о поезде, который скоро сюда приедет и заберет их куда-нибудь, может быть, домой, в Рязань, может, просто в другое, но более теплое место.

Горошко крякнул, выпив мясной самогон одним длинным глотком. И вспомнил почему-то родную станицу Лабинскую, что на северном русском Кавказе.

"Что-то задержался народный контролер, - подумал и заерзал на ящике Калачев. - Еще плохо станет - замерзнет, а меня за это!.."

Начальник экспедиции встал, подошел к единственному окошку, выходившему как раз "во двор" вагончика. Но замутненное морозом стекло преградило путь взгляду Калачева. Тогда он сожалеюще щелкнул языком и нехотя посмотрел на дверь - выходить сейчас из этого теплого уюта на мороз желания не было.

- А чем печку топите? - спрашивал Ваплахов.

- Химией топим, - терпеливо отвечал Дуев, уже чувствовавший приближение головной боли.

- Чем? - не понял урку-емец.

- Это трудно объяснить, - покачал головой хромой. - Короче, без дров топится: берутся два химических вещества, смешиваются, и из-за этого возникает огромной силы тепло. Понятно?

Дмитрий отрицательно замотал головой.

- Знаешь, товарищ Дмитрий, - Дуев даже улыбнулся. - Давай я твоему начальнику расскажу, а он тебе потом объяснит. Понимаешь, у меня чего-то голова болит...

- Хорошо, - согласился Ваплахов.

На "дворе" тем временем возник какой-то протяжный звук, донесшийся сквозь стены и до обитателей вагончика. Калачев встревоженно посмотрел на дверь. Остальные тоже замерли, прислушиваясь. Звук был знакомым, но давно забытым. Каким-то не местным он был. Но, конечно, это был русский звук, и защемило у каждого, кроме урку-емца, в груди, не по себе стало каждому. Калачев не выдержал, набросил свой олений тулуп и, приоткрыв дверь, выглянул.

И увидел, впервые в своей жизни увидел воющих лаек, а перед ними сидящего на снегу народного контролера, всем своим видом выражавшего и большую тоску по прошлому, и какое-то непонятное счастье.

"Лайки, и воют?" - мысленно задался вопросом начальник экспедиции.

Выйдя на деревянный порог, он прикрыл за собой дверь, чтобы не уходило из вагончика тепло. Спустился к саням, присел на корточки рядом с Добрыниным.

- Первый раз слышу вой лаек на Севере! - признался он народному контролеру. - Людей воющих слыхал.

Какая-то странная догадка промелькнула в голове у Калачева. Догадка о том, что как-то связан вой лаек с присутствием тут народного контролера. Но как связан? И вообще, что это за глупые мысли? Тряхнул Калачев головою и снова посмотрел на народного контролера.

- У меня Митька был, - заговорил, не сводя глаз с воющих собачек, Добрынин. - Пес мой. Недавно сдох. Мы как раз с товарищем Твериным в Кремле чай пили, и тогда мне он сообщает: "У твоих дома все хорошо, только пес сдох..." Сказал, что приказал нового доставить моей жене... А что это значит?

Калачев, почувствовав приятно тоскливую нотку момента, пожал плечами.

- Это значит, что если я приеду домой - этот пес меня во двор не пустит! проговорил негромко Добрынин.

А собаки выли, одна другую подхватывая. Но все-таки вой этот был слабоватым. Чем-то отличался он от воя русских собак.

И Калачев задумался об этом, глянул в небо. И тут же все понял - небо здесь было низким, белым, одноцветным, и ничего на нем не было - ни луны, ни звезд. Хотя на этом небе он действительно не видел упомянутых светил. О причине этого он не думал, но, конечно, происходило так из-за мороза. А раз не было луны, то и собакам, вообще-то, не на что было по-настоящему выть. Хотя опять же, не на что, а они ведь сейчас воют!

Добрынин немного успокоился, пришел в себя. Посмотрел и на сидящего рядом на корточках Калачева.