Судьба страха

Графиня убрала микрофон под мышку и снова забор мотала по-волтариански:

– В точности как я и думала. Любовь с первого взгляда. – В микрофон же сказала, уже по-английски: – Еще что-нибудь?

Ответом был приглушенный вопль:

– Это ужасно – ужасно то, что он выбрал себе специальностью ядерную физику, и ему нужно было помешать.

– Зачем?

Казалось, мисс Симмонс испытывает мучения.

– Никаких взрывов быть не должно! – закричала она и добавила тоном пониже: – Мой отец заведовал кафедрой психологии в Бруклинском университете. Он говорил, что взрывы являются подсознательными заменами половых (…) и девушка должна быть фригидной, фригидной, фригидной, чтобы обезопасить себя. – Теперь она вся напряглась. Чувствовалось, что тело стало жестким подобно мрамору.

– Когда он это говорил? – спросила Крэк в микрофон.

– Когда я засовывала хлопушки собачке в (…), и он меня застал за этим занятием.

Графиня выронила микрофон и пробормотала по-волтариански: «Что за жуткая планета!» Потом посидела немного просто так, подняла микрофон и заговорила в него по-английски:

– В действительности все было по-другому. Ваш папа сделал ошибку. Вы не получаете никакого удовольствия от истязания животных. Вы поили собачку молоком и ласкали ее. Вот что в действительности вы делали и что действительно произошло. Отец ваш полностью был не прав. Признайте это.

Симмонс вдруг расслабилась и прошептала:

– Я признаю это. О, я так рада узнать, как действительно все случилось. Тогда выходит, что мой отец ошибался во всем.

– Правильно, – подтвердила графиня, жестоко разрушая одним махом то, что бедный трудяга-психолог – ее папаша – строил, не жалея живота своего, всю жизнь. Что за дьявол была эта Крэк – настоящим разрушителем, настоящим дьяволом Манко!

Графиня ухватила микрофон покрепче. Видимо, она покончила с игрой в кошки-мышки и теперь намеревалась перейти к делу.

– Теперь мы вернулись к тому моменту, когда вы впервые увидели Уистера, – проговорила она. – В действительности вы подумали, что не очень-то хороши для него. Ведь правильно?

– Правильно, – подтвердила мисс Симмонс из-под шлема.

– Теперь, – продолжала графиня, – вспомните то время, когда вы вели свой первый урок прошлой осенью по курсу «Восхищение природой». Вы одна, вы уходите из здания ООН. Вы не хотите, чтобы Уистер следовал за вами, потому что знаете, что вы для него недостаточно хороши. Вам очень грустно, верно?

– Верно, – сказала Симмонс.

Ага, вот и подошли к главному. Я уже знал наперед, что теперь Крэк заставит ее написать то, что пишут перед самоубийством. Ибо я именно так бы и поступил. Симмонс пришел конец!

В дверь позвонили.

Я шумно вздохнул с облегчением, радуясь за мисс Симмонс. Звонок ее спас, это Бульдог Графферти! Еще не все потеряно. Правда, он чуть-чуть рановато – трупа еще нет. Но Графферти сразу поймет, что к чему, лишь увидит мисс Симмонс в гипнотическом трансе. Он должен понять, что дело попахивает убийством.

– Вы тут тихо полежите, – сказала Крэк в микрофон, – не обращая внимания на то, что услышите, пока я не приду назад.

Она отложила микрофон, вышла из спальни и закрыла за собой дверь. Зайдя в гостиную, она стянула с рук перчатки, отбросила их в сторону и взбила волосы. Затем подошла и открыла входную дверь.

Доктор Кацбрейн!

В котелке и черном пальто. Он приподнял на лоб очки с очень толстыми линзами и вперился в Крэк.

– Так-так! Лиззи Борден! – Он ощерился, как голодный волк, ввалился в квартиру и громко захлопнул дверь. Оказавшись внутри, он сразу же заявил: – Я только забежал, чтобы немного (…). Я всегда навещаю своих пациентов в период обострения – причем не у них, а у меня.

– В самом деле? – сказала графиня, и в голосе ее звучало отвращение.

Кацбрейн, снимая пальто, изрек:

– Нет ничего лучше небольшого сеанса психотерапии, чтобы воспрянуть духом.

– Вы живете с мисс Симмонс? – полюбопытствовала графиня.

– О нет-нет. Я доктор Кацбрейн, ее психиатр в университетской больнице. Но я непредвзято отношусь к людям. Я делюсь с ними своими профессиональными навыками. Не думаю, что вы уже лежали в моем отделении, Борден, но вы красавица что надо, и потому уверен, что скоро вы попадете ко мне. Ложитесь-ка на тот диванчик, задерите юбку, и мы проведем предварительное профессиональное психиатрическое обследование. Если ощущение будет достаточно приятным, я немедленно приму вас в свое отделение. У вас под рубашкой, похоже, недурственные (…). Но им нужно пройти испытание на тот предмет, как они действуют на эрекцию (…).

Волосы у меня встали дыбом. Графиня Крэк прикончила трех мужчин только за то, что рукою к ней потянулись в сексуальной игривости. Из этого же придурка она сделает отбивную! И тут я весело рассмеялся: у Графферти будет мертвец, настоящий!

Графиня Крэк засунула руку в пластиковую продуктовую сумку. Я знал зачем – за неким смертоносным оружием. Оказалось, это рулон чего-то черного. Она оторвала от него один из кусков, разделенных перфорационной строчкой.

Доктор все еще протягивал руку. Она сунула в нее этот черный квадратик и приказала ледяным тоном:

– Держите.

Он взял его и стал рассматривать.