Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью

Когда я указал на несоответствие между обещанным миссис Фишер и тем, что видели мои глаза, она наклонилась ко мне, чтобы похлопать по плечу правой рукой, ведя автомобиль одной левой, хотя, тут я отдаю ей должное, приближаясь к съезду, она снизила скорость до шестидесяти миль в час.

Двухполосную асфальтовую дорогу построили в те времена, когда мы еще собирались воевать с европейскими странами, и покрывали ее скорее выбоины, чем асфальт. К счастью, она быстро перешла в гравийную, более подходящую для проезда, хотя мне пришлось наклоняться вперед и щуриться, чтобы под слоем воды отличить дорогу от песка с растущим на нем шалфеем.

Когда мы проехали четверть мили по гравию, фары выхватили из темноты щит-указатель со светоотражающими желтыми буквами:

«ОПАСНО! ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН! АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ ПОЛИГОН! ТОЛЬКО ДЛЯ ВОЕННЫХ АВТОМОБИЛЕЙ!»

На мой вопрос, правильно ли игнорировать предупреждение, миссис Фишер ответила: «Это ерунда, дорогой».

— По-моему, нет, — не согласился я.

— Этот щит поставлен не властями, а Мейзи и Трэкером много лет тому назад, чтобы отпугивать людей.

— Да какие люди захотят поехать в это богом забытое место?

— Именно те, которых лучше отпугнуть.

Судя по наклону дороги, я чувствовал, что мы взбираемся по склону пологого холма, хотя в темноте и под ливнем не мог сказать, соответствуют ли мои ощущения действительности. Миссис Фишер сказала мне, когда гравий сменился раскрошенным сланцем, но никаких изменений я не ощутил.

Сланец хрупок, разломившиеся кусочки зачастую острые, потому я и сказал: «Надеюсь, шину мы здесь не проколем».

— Такое просто невозможно, дитя.

— Вы только не обижайтесь, мэм, но, по-моему, очень даже возможно. Почему нет?

Она глянула на меня и подмигнула:

— Одноухий Боб.

— Что… у вас бронированные покрышки или что-то такое?

— Что-то такое, — подтвердила миссис Фишер.

Прежде чем я успел узнать у нее подробности, нам пришлось остановиться из-за змей.

Глава 21

Если вы обожаете тарантулов и гремучих змей, эта пустыня порадует вас ничуть не меньше, чем «Метрополитен-опера» поклонников Пуччини, Доницетти и Верди. Пауков и ядовитых змей, приходящихся на одну квадратную милю, здесь в десять раз больше, чем в Трансильвании, а по раздвоенным языкам Мохаве даст фору коридорам Конгресса.

Миссис Фишер быстрее, чем я, среагировала на то, что пересекало сланцевую дорогу, подсвеченное лучами наших фар, и сумела остановить автомобиль до того, как переехала хотя бы одну змею. Я наклонился вперед, зачарованный зрелищем, от которого кожа пошла мурашками. Как минимум сорок шестифутовых змей извивались под проливным дождем. Одни ползли не отрываясь от дороги, другие — с поднятыми головами, все с юга на север, словно стадо, перегоняемое пастухом. Их извивающиеся тела блестели под дождем, мокрые черные чешуйки отражали галогеновые лучи, и мускулистые, невероятно гибкие тела словно светились какой-то магической энергией.

Возможно, вода залила их подземные гнезда, заставив их выползти в дождь, но я в этом сильно сомневался, потому что инстинкт, больше похожий на программу, позволял выбирать гнезда так, что их ни при каком раскладе не могло залить водой. А кроме того, гремучие змеи охотились в одиночку, стаями — никогда, не гнались за добычей, а ждали, когда она приблизится к ним. Эти змеи вели себя очень уж неестественно, не потому, что вода выгнала их из гнезд или у них вдруг пробудился зверский аппетит. Они целенаправленно куда-то спешили.

Я подумал о крысах, с которыми столкнулся сегодня, о койотах в Магик-Биче более чем месяцем раньше и ожидал, что змеи повернут свои плоские, злобные головы в нашу сторону, покажут тем самым, что их интересуют именно мы. Но они переползали дорогу, словно не замечая лимузина.

— Не могут они этого делать в такую ночь, — покачала голой миссис Фишер.

— Вы про дождь?

— Нет. Про холод. Они же холоднокровные.

Разумеется. В отличие от млекопитающих, рептилии не поддерживают оптимальной температуры тела, их кровь нагревается и охлаждается в соответствии с температурой окружающей среды. Они охотятся, когда пустыня, нагревшись за день, вечером отдает тепло. В такую холодную погоду им полагалось лежать, свернувшись колечком, в гнездах, впав в летаргический сон, возможно, видеть сны хищников или не видеть их вовсе.

Если бы количество змей с сорока увеличилось до нескольких сотен, меня бы это не удивило. Логика подсказывала, что подобная странность могла стать еще более странной.

Но последняя переползла дорогу и скрылась среди шалфея и мескитовых деревьев. «Эти молнии чуть раньше… — Миссис Фишер насупилась. — Думаю, они что-то значили».

— И что они, по-вашему, значили?

— Ничего хорошего.

Она убрала ногу с педали тормоза, и лимузин покатился вперед.