Судьба венценосных братьев. Дневники великого князя Константина Константиновича

«Японское правительство, не дождавшись русской дипломатической ноты, отозвало из Петербурга своего посланника, в ответ на что и Царь вынужден отозвать русского посланника из Токио» (25 января 1904 г.).

«В «Правительственном вестнике» напечатана телеграмма из Порт-Артура: в ночь на сегодня японские миноноски напали на стоявшие на внешнем порт-артурском рейде суда… Итак, война вспыхнула» (27 января 1904 г.).

Петербург, как в 1877 году, был преисполнен патриотизма и воинского духа быстрой победы. Даже студенты перестали распевать на улицах «Дубинушку», заменив ее на «Спаси, Господи». Газеты публиковали бравые статьи, карикатуры на якобы трусливых япошек и зажигательные анекдоты.

* * *

– У японцев, кажется, чешутся руки.

– Погодите, зачешутся и затылки.

* * *

Пессимист. Однако, японцам не везет – за одну неделю четыре военных судна взлетели на воздух.

Оптимист. Пустяки!

Пессимист. Как пустяки?

Оптимист. Да ведь скоро и сама Япония взлетит на воздух, так не все ли равно, меньше или больше у нее на четыре судна!

«Витте уверен в нашей победе, убежден, что мы наголову поколотим японцев» (26 февраля 1904 г.).

Когда русские войска стали сдавать город за городом, командующий Маньчжурской армией Куропаткин горделиво доносил Николаю II: «Наши отступают с песнями».

Скоро все больше соотечественников стали убеждаться, что военная мощь России иллюзорна.

«Наш флот несравненно слабее японского, а за приблизительно восемь месяцев, что тянется война, у нас ничего не сделано, чтобы его увеличить, даже некоторые верфи пустуют» (10 сентября 1904 г.).

Единственное, на что оставалось уповать, на русского мужика в военной форме, что он и дальше, как на «Варяге», будет стоять насмерть.

«Разве русские сдаются? Всем погибнуть, но не сдаваться» (21 декабря 1904 г.).

Эти негуманные по отношению к русскому солдату слова Константин Константинович записал, когда прочитал сообщение о сдаче Порт-Артура. Но двумя днями позже, когда он узнал подробности, его геройский пыл поостыл.

«Как громом ошеломила меня весть о сдаче Порт-Артура. У его защитников не оставалось снарядов, все больны цингой и тифом, раненых бездна, японские снаряды попадали в госпитали и ранили уже раненых. Мы взорвали форты и суда в порту. Это второй Севастополь и ровно через пятьдесят лет» (23 февраля 1905 г.).

А как было поэтично думать о защитниках горы-крепости две недели назад, когда не знал об этой сдаче, которая оскорбила высшее петербургское общество.

Порт-артурцам

Среди громов и молний бури бренной

Твердыни вы незыблемый оплот.
Смерть, в очи вам глядяся непрестанно,
Борцам венцы бессмертия плетет.

О, страстотерпцы!

Мукой несказанной
Запечетлен осады грозный год…
За ужасы лишений и невзгод
Блеснет ли вам свободы день желанный?

Вы претерпеть готовы до конца;

Богатырей в вас ожили сердца
С их мужеством, отвагою и рвеньем.

России слава, гордость и любовь,

За подвиг ваш, страдания и кровь
Мы скорбью платим вам и восхищеньем.

Теперь платили презреньем. Мучительно хотелось патриотам в Петербурге, чтобы все – и больные, и раненые порт-артуровцы – погибли, как матросы «Варяга», «Корейца», «Стерегущего». Это вечное наше хамство – во имя иллюзорного понятия «родина» распоряжаться чужими жизнями: «Всем погибнуть, но не сдаваться».

После множества поражений лишь уверенность в победе Николая II поддерживала в доверчивых обывателях искру надежды на успех. Государь обнадеживал 1 января 1905 года: «Со всей Россией верю, что настанет час нашей победы, и что Господь Бог благословит дорогие МНЕ войска и флот дружным натиском сломить врага и поддержать честь и славу нашей Родины».