Судьба-злодейка

Роман слышал, как она напевает, и тихо плыл по волнам счастья. Век бы лежать вот так: в тепле, уюте и полном покое, да слушать, как рядом тихо напевает Марина. Эх, жили же люди раньше… Ни бизнеса, ни «горящих» сроков, ни телефонных звонков раздражающих… Потом он вдруг сообразил, что в деревне жизнь была нелегкая: работы много, от зари до самого вечера. Ну, это летом. А зимой же ни в поле, ни в огород не надо. Отдыхай себе, сколько душе угодно! Была бы у него машина времени – переместился бы он в старинную деревню с патриархальным укладом. Только, разумеется, в зимнее время.

Марина снова сходила к соседям. Добрая Климентовна дала ей свежих яиц, солений, баночку козьего молока, буханку хлеба домашней выпечки. Роман порывался деньги им отдать, но Марина не согласилась. Сказала, что они обидятся. Ей и так приходится изворачиваться, чтобы как-то расплачиваться с ними за продукты.

– А чего они денег не берут?

– Так в деревне не принято. Могут задаром помочь – помогут. Нечем угостить – извините. Вообще-то у них хозяйство крепенькое. Когда дети проведать приезжают – конечно, им нагружают полные сумки. А в остальное время излишки остаются. На базар возить – смысла нет, бензин дороже выйдет. Да и далековато, а они пожилые. Так что они рады-радешеньки, что хоть я у них продукты беру. От денег отказываются, а мне же брать бесплатно неудобно! Бабушка мне говорила, что нахлебники – последние люди. Всегда надо рассчитывать на свои деньги. Так я стараюсь им городских гостинцев привезти.

– Конфет, что ли? – фыркнул Роман.

– Нет, до конфет они не больно охочи. Да и варенья своего – навалом, есть что к чаю подать. Но я потихоньку выведала их слабости. Климентовна сыр очень уважает, так я ей привожу побольше, разных сортов. А дяде Грише – пиво, а к нему – тарань, воблу, тюльку. Здесь же этого не купить, так что для них – лакомство. Вот так, стало быть, и рассчитываемся: бартером.

– Кстати, Марин, а на какие средства ты живешь? Извини, конечно, про такое вроде спрашивать не принято. Но мне просто интересно. Где можно в деревне денег заработать?

– В деревне – нигде. Но летом мы с музыкальным коллективом заработали достаточно денег, выступая по санаториям и домам отдыха, по свадьбам. Теперь я могу на эти деньги перезимовать здесь. А с наступлением тепла снова поедем «косить», «чесать». Они это так называют.

– И что, ты всю зиму здесь кукуешь? – ужаснулся он. – В полном одиночестве? У тебя ведь даже телевизора нет! Как ты до сих пор с ума не сошла в этой глуши, не умерла с тоски?

Она пожала плечами:

– Так ведь я бываю в городе. Когда заказы есть. Свадьба дорогая, или кассету новую напеть нужно. Кто-то из ребят приезжает за мной, забирает, а потом снова сюда привозит. Так вот и мотаюсь.

– Что, каждый день?

– Зачем каждый? Говорю же – когда работа есть. После свадьбы или корпоратива, конечно, поздно уж в деревню возвращаться. Я тогда ночую в нашем подвальчике, где мы репетируем, где инструменты хранятся. Там есть диван для отдыха, на нем я и сплю. И заодно имущество охраняю. Когда одну ночь, а когда и две. А как работа заканчивается, я снова сюда возвращаюсь. До следующего заказа.

Роман закатил глаза. Он и представить не мог, что можно жить так трудно, как живет Марина. Конечно, ей и в детстве приходилось несладко, Тоха рассказывал. Но уж теперь… И это при том, что ее голос действительно льется из каждого киоска, из каждого автомобиля, из каждой квартиры. Даже у него самого была одна кассета Хлои. Поет чисто, без акцента. В голову бы никогда не пришло, что живет она не за океаном, в дворцовой роскоши, окруженная продюсерами, а прямо здесь, да еще и в избушке на курьих ножках. А продюсерские функции полулегально выполняет какой-то там Мишель, пряча доходы от налоговой.

– Марина, а что этот Мишель тебя от народа прячет?

Она вскинулась:

– Не он прячет! Я сама от людей прячусь.

– А что так?

– Рома, ты сам подумай: ну какая из меня Хлоя? Когда только голос слышат – еще ничего. А если увидят… Мне кажется, у меня на лице вся моя биография написана. Крупными буквами. Ни ступить, ни молвить не умею.

– А разве по ресторанам ты выступаешь не как Хлоя?

Она покачала головой и рассмеялась:

– Нет, там я просто – член музыкального коллектива.

– Неужто тебя по голосу не узнают, по манере исполнения? – не поверил Роман.

– А я баллады в ресторанах почти не пою. Только обычную нашу попсу. И русские народные. У меня это хорошо получается, мне с детства нравится.

– А люди как реагируют? Неужто не слышат, что ты – драгоценность?

Она весело махнула рукой:

– Таких «драгоценностей» у нас по кабакам – сколько хочешь. Бывают такие голоса, что заслушаешься! Их исполнение – лучше оригинала. Только некому ими заниматься, продюсеров нет.

– А Мишель твой что же? Не пускает тебя в большое плавание?

– Он бы пустил, да я боюсь. Не хочу светиться. Он все время мечтает найти настоящих продюсеров, но пока не нашел к ним ходов. А я сижу и тихонечко молюсь: хоть бы никогда не нашел.

Роман нахмурился:

– Марина, ты с ума сошла? С таким потенциалом… Да ты бы в золоте купалась!