Судьба-злодейка

– Да, очень хорошо. Ведь такие особнячки покупают люди богатые, так уж на реставрацию не скупятся. Так что деньгами мы не обижены, к тому же есть простор для творчества. Не то что в типовых многоэтажках…

– А Тоша у тебя что делает? Он же не учился на архитектора…

– Тоха занимается финансами. Вот на это он как раз учился.

– Ну… хорошо… – пожала она плечами. – Я рада и за тебя, и за Тошу. Давай-ка я тебе травяного чаю принесу.

Она ушла на кухню. Роман лежал, расслабленно глядя в потолок. Надо же, как хорошо здесь… Тихо, уютно, тепло. А главное – спокойно. Век бы пролежал в этой убогой комнатке с низким потолком… Ощущение было такое, будто он попал в другое измерение. В хорошую, добрую сказку, где люди доброжелательные, еда вкусная, время течет неспешно. И даже болеть не страшно.

В печной трубе хозяйничал ветер: то тихо напевал, то сердито бормотал. Роман подумал – а ведь это тот самый ледяной, злой зимний ветер, который его чуть не сгубил. Но страшным он был только в зимнем поле. А в печной трубе казался безопасным и даже уютным. Лежать в теплой комнате и прислушиваться к его напевам было очень даже прикольно.

Вернулась Марина, подала ему кружку с травяным отваром.

Отпив, он пристально посмотрел на нее:

– Однако я так и не понял: что занесло тебя в эту глухомань?

– А, ну да… В общем, стала я зарабатывать на жизнь пением. Мишель подсуетился, нашел какую-то подпольную фирму, записал кассету с моими песнями. Решил мне имя новое придумать. Сценический псевдоним.

– Зачем это? Марина – имя красивое!

– Красивое, да наше. А поскольку баллады я пела на английском, причем без акцента, спасибо родной школе, так Мишель решил, что меня вполне можно выдать за британскую исполнительницу. Зарубежных лучше покупают. А за местную, пусть даже сто раз талантливую, раскошеливаться не хотят. И ты знаешь, кассеты стали продаваться!

– Так имя-то выбрали?

– Перебрали множество: Патриция, Миранда, Джессика, Моника, Мелисса, Кимберли… Но каждый раз оказывалось, что уже есть певица с таким именем.

– На чем же остановились?

– Хлоя. С таким именем вроде никто на эстраде замечен не был. По крайней мере, у нас о таких не знали. И стал Мишель делать бизнес на кассетах. Так непривычно поначалу было слышать собственное пение из всех киосков…

Роман резко сел в кровати:

– Подожди-подожди… Хлоя, которая поет рок-баллады, – это ты?!.

Она кивнула. Не рисовалась, не смущалась, даже не гордилась. Просто кивнула. Как будто он спросил, умывалась ли она сегодня. Ну, или что-то в этом роде. Даже не спросила с придыханием: «А что, ты слышал? Тебе понравилось?». Просто кивнула. Умереть – не встать… Полное отсутствие тщеславия.

Вместо того чтобы поговорить о своем творчестве, она сунула ему в руки кружку:

– Ты пей отвар-то! Остынет совсем… А в траве – вся сила! Она куда лучше таблеток лечит. Меня бабушка в детстве всегда травой отпаивала. От любых хворей помогает!

Роман машинально сделал пару глотков.

Марина продолжила:

– А сейчас я расскажу тебе самую грустную часть истории. Мать спилась окончательно. Из дому выходила только тогда, когда меня не было дома. И где-то напивалась. Я возвращалась домой – она уже лежала в отключке. Мне оставалось только комнату проветрить, чтобы не задохнуться в алкогольных испарениях. Я видела по содержимому холодильника, что иногда она все-таки что-то ела. Ну, уже хорошо. Продукты покупала и еду готовила я, это понятно. А вот кто ее поил – этого я понять не могла. Проконтролировать тоже. Оставалось мириться.

А потом мать умерла. Очень тихо, во сне. Я утром встала – она спит. Ну, я пошла заниматься домашними делами, потому что ведь работали мы по вечерам, а день был в моем распоряжении полностью. Конечно, дел особых у меня было. Ну, в доме убрать, в магазин сходить, суп сварить. Кстати, я тогда как раз сварила утром суп. Решила: хватит матери спать, пусть поест горячего. Подошла будить – а она уже окоченела. Видимо, еще в середине ночи умерла. Я кинулась «скорую» вызывать. Они приехали – и просто констатировали смерть.

С похоронами мне очень помогли друзья-музыканты. Я даже не представляю, как бы справилась в одиночку… В общем, похоронили. Поминали тоже с ними. А с кем еще? Собутыльников маминых я не знала, а больше с ней никто не общался.