Судьба-злодейка

Подводя итоги моей творческой биографии, хотелось бы поделиться некоторыми мыслями о современном российском кино. Сейчас в кино пришло очень много талантливой молодежи. Но, к сожалению, я вижу обилие подражаний. Думаю, причина в том, что мы очень долго жили за «железным занавесом». Российский кинопрокат потерял бразды правления, и, когда к нам хлынул поток зарубежного кино, многие молодые кинематографисты увидели новаторство в том, чтобы ему подражать – в отличие от таких советских режиссеров, как Бондарчук, Тарковский, Шукшин, Кончаловский, Михалков, Данелия, Наумов и другие, каждый из которых индивидуален. Такие режиссеры задавали тенденции кинематографа, у них были свои подражатели. И все это родилось здесь, в России. Все это было нашим национальным достоянием. А сейчас даже талантливые молодые режиссеры создают то, что уже было снято где-то в Америке, в Европе – то, что далеко от русского характера, от русской ментальности.

У нас в советское время существовал и республиканский кинематограф. Каждая республика снимала свое самобытное кино. И мы узнавали эти фильмы.

Я помню, как защищал Сашу Сокурова на Пленуме молодых кинематографистов, когда тот показал одну из первых своих картин и тут же Б. В. Павленок на него набросился с критикой. Я тогда сравнил отечественный кинематограф с большим витражом, в который каждый режиссер своим творчеством привносит собственное стеклышко. Можно задушить и выбросить фильм Сокурова – но он станет выбитым из общего витража стеклышком. Значит, нарушится общая композиция, общая картина нашего киноискусства.

Сейчас, мне так кажется, витраж у нас, даже если взять фильмы о России, состоит из стеклышек, завезенных откуда-то. Они не создают общей картины российского кино.

И республиканского кино уже не видно. Пока развивается казахский кинематограф, хотя тоже уже испытывает сильное влияние Запада.

На мой взгляд, нельзя пренебрежительно относиться к классической школе кинематографа, ее надо уважать. К. Малевич, известный художник-авангардист, советовал молодым коллегам научиться сначала писать классические полотна, а потом экспериментировать. Так же и в кино. А сейчас начинают экспериментировать, привносить, как им кажется, что-то свое – а классику не знают. И отсутствие этой классической платформы очень сильно чувствуется. Получается: создали бюст, а постамента нет – вот он и болтается в воздухе.

Я был художественным руководителем у одного режиссера на Одесской киностудии, и он мне показал свой материал. В одной сцене актер идет к торшеру, источнику света, а тень – впереди него. Я ему объяснил, что тень должна падать сзади. Он поразился:

– Разве?

То есть многие не знают даже азов операторского мастерства. Хорошо, что тот режиссер меня послушался и исправился, взял другого кинооператора.

Многие современные российские кинематографисты говорят, что любят кино. А это любовь горькая, она с трудом связана, с сердцем. Это когда режиссер сопереживает своим героям, и то, что в его душе, передает актерам. Он и утверждает на роли тех актеров, которые сумеют передать то, что режиссер переживает. А сейчас, к сожалению, очень много пустоты, бездуховности, безграмотности. Малоначитанности. У нас было правило: если человек не читал «Войну и мир», ему не надо идти в кинорежиссуру. А сейчас сплошь и рядом студенты кинематографических институтов не читали ни Толстого, ни Тургенева, ни Достоевского. Как можно без этой интеллектуальной базы идти и нести драматургию? Что может написать сценарист, не зная, что до его рождения в мире уже жили и творили такие драматурги, как Чехов, Горький, Сухово-Кобылин? Поэтому сейчас и школа стала такой, что преподавателями актерского мастерства оказываются люди, не сыгравшие ни одной роли: ни в театре, ни в кино – «теоретики». Часто у преподавателей режиссуры в подмастерьях люди, не снявшие ни одной картины.

В советском кинематографе присутствовала духовность – от слова «душа». Если взять фильм «Летят журавли», то в свое время это была очень смелая, даже экспериментальная картина, в которой многие традиции кинематографической классики были расколоты. Но какое внимание к глазам человеческим! Оператор Сергей Урусевский на протяжении всего фильма пристально вглядывается в глаза героев – Алексея Баталова и Татьяны Самойловой. Андрей Рублев А. Тарковского смотрит чуть поверх камеры, и ты понимаешь, что он слушает окружающий мир и пытается понять его, и этот мир в нем живет – то есть вот эту глубину человеческого духа режиссеры выносили на экран. Эти традиции, к сожалению, утрачены современными кинематографистами, у них часто крупный план непонятно для чего показывается.