Судьбой приказано спастись

– Твой хороший друг, Ку Цзыма, и для нас хороший теперь человек, – сказал в ответ Ку Шанюан. – Обязательно приглашай его. Мы очень рады будем видеть того человека, который в трудный период твоей жизни не остался безучастным к судьбе нашего сына – к твоей судьбе, Ку Цзыма.

– А у него ещё племянник есть – он тоже очень хороший человек. Он со своим другом, который делает концерты, однажды, когда меня хотели убить, мне очень помогли. Если бы их тогда не было бы вовремя рядом, меня бы тоже сейчас не было рядом с вами. Я его тоже очень хочу позвать, – попросил Кузьма.

– Я рад, что у тебя есть хорошие друзья, к тому же ещё и твои спасители. Мы с мамой будем рады им у нас в гостях, – ответил посол.

Как и было условлено заранее, вечером к посольству подошли Сан Саныч и Всеволод, и Кузьма познакомил родителей со своими друзьями. За чаепитием их совместная беседа была дружественной и непринуждённой. Сан Саныч с особым своим юмором подробно рассказывал, как он познакомился с Кузьмой, и в ходе его рассказа все радостно от души смеялись. До позднего вечера разговаривали они и о многом другом. Потом гости, попрощавшись, ушли, а Кузьма стал не спеша собираться в дорогу. Лёг спать он уже поздно – за полночь, но всё равно долго не мог уснуть: нахлынули воспоминания о Святославе и об их таёжной жизни. Где-то в глубине души Кузьма осознавал, что тайга стала для него теперь самым дорогим местом, и что вряд ли он когда-либо сможет навсегда её покинуть. Опережая события, он с радостью представлял, как на днях снова окажется в лесу и, вдыхая вновь терпкий таёжный воздух, прокричит, широко раскинув в приветствии руки: «Ура! Я снова у себя дома!», а огромные таёжные деревья ответят ему, приятно прошелестев.

Глава 23

Снова в тайгу

В то время, как Кузьма готовился отправиться в скором времени в тайгу, Святослав и Валентин уже прибыли, наконец, туда. Вертолёт, доставивший их на место, специально приземлился по просьбе Святослава на поляне, расположенной вдалеке от водопада – в целях «конспирации», как любил говорить Святослав. Попрощавшись с пилотом, мужчины, закинув за спину рюкзаки и взяв в руки сумки с вещами, двинулись по петляющей тропинке в направлении реки.

– Ты не обессудь, что я решил сначала побывать в гостеприимном жилище Никиты. Видишь ли, там припрятаны все сохранившиеся во время авиакатастрофы документы Кузьмы. Ну и конечно, что важно очень, ты там, как следует подлечиться, словно в санатории, сможешь, и отдохнуть с дороги. А то, вижу, у тебя нога болит – еле тащишь за собой, да и вид такой измученный, как будто ты только что вагоны с углём разгружал, – пошутил Святослав, оценивающе осмотрев своего друга.

– Эта усталость, что ты точно подметил, у меня, наверное, от непутёвой моей жизни, – искренне отшутился Валентин.

– Почему непутёвой? Я в этом не согласен с тобой. Потому что, думаю, что совсем не каждому представители других стран вручают такую особую награду, как герою их страны, – с уважением заметил Святослав.

– Знаешь, Свят, что я тебе скажу. На старости лет эта награда, конечно, приятна, но она на закате жизни, словно игрушка для ребёнка, – заметил Валентин Николаевич.

– Слушай, а тебе что, во Францию эту самому лично за наградой лететь надо будет? – поинтересовался Святослав.

– Да нет. Недели через две мне её вручат у нас в России в Москве, в здании ихнего, кажется, посольства. Поэтому вот Кирилл и отправился туда разузнать подробно обо всём. А когда же узнает, то приедет и подробно расскажет, где и как меня будут награждать, и с какими, как говориться, почестями. – Валентин, помолчав, потом немного печально и в задумчивости произнёс: – Как же всё-таки странно многое в жизни устроено, Свят. Я имею в виду вообще, в смысле времени, которое так иногда хочется хоть чуточку вернуть, – пояснил Валентин. – Но… всё уходит безвозвратно…

– Отбрасывая твой такой настрой на жизнь во времени, всё же я рад, что у меня есть такой героический друг – личность, заслуживающая огромного уважения, – уловив нотки грусти в голосе Валентина и стараясь подбодрить его, сказал Святослав.

– Ну, про личность ты, конечно, загнул. А вот, что я друг тебе – этому я рад, – с улыбкой поблагодарил Валентин и добавил: – И, знаешь, я ведь за такую долгую жизнь тоже, кроме тебя, друга не приобрёл. Хотя товарищей и хороших знакомых у меня, ох, как много.

– То, что ты почти полжизни провёл за пределами цивилизации, может, это и не так уж страшно, я думаю. Это я говорю по той причине, что ты, Валя, и там, на зоне, как всегда оставался человеком. Ведь ты очень многим там, если так выразиться, помогал выживать и поддерживал многих, чем мог. Поэтому, я думаю, что очень многие, кто оттуда выходил, тебя всегда вспоминали по-доброму. И, знаешь, Валя, ведь человек, если разобраться, часто и живёт для памяти. Ведь человеческая жизнь, а также жизнь всего живого на этом свете, так коротка. Добрая память, мне кажется, и есть самая высшая для человека награда.