Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

Хохол орал так, что, казалось, трясутся стены. Коваль же, вслух признав неправоту, а мысленно послав Женьку по известному адресу, спокойно уселась в кухне и курила, ожидая, пока вскипит чайник.

– Ну, может, хватит? – спросила она, когда в речи Хохла возникла пауза. – Ты ж так наорешь себе приступ, тебе нервничать нельзя.

– Да?! Ой, гляньте, какая у меня баба-то заботливая! – рявкнул он еще громче. – Свалила в пять утра из дома, болталась где-то все утро и теперь за нервы мои разговаривает! Ты чем думала, когда телефон дома оставляла, а?! Я куда бежать должен?! Где искать?!

– А зачем тебе меня искать? Я вот она, сижу здесь. И это… кофе свари, у тебя лучше выходит, – по-прежнему спокойно попросила она, обескуражив Хохла совершенно.

– Что… кофе? – растерянно спросил он, останавливаясь напротив нее. – Да, сейчас…

Коваль захохотала, встала из-за стола и обняла мужа сзади за талию, прижалась лицом:

– Жень… ну, Жень, не злись, а? Я тебе сейчас такое расскажу – ахнешь.

– Я уже ахнул – утром, когда тебя в квартире не нашел, – буркнул Женька, насыпая кофе в джезву. – Сядь, не мешай мне.

Она вернулась за стол и, взяв новую сигарету, проговорила:

– Я Беса нашла.

Хохол вздрогнул и брякнул джезву на пол вместе с содержимым. По светлому кафелю к его босой ступне поползла грязно-коричневая горячая клякса, но Женька этого даже не заметил.

– Как нашла? Где?

– Случайно. Он, представляешь, в коттедже Мастифа живет.

– А ты какого черта в «Роще» – то делала? – не чувствуя, как горячая вода затекает под пальцы, спросил он.

– Жень, ты же ногу ошпаришь, – заметила Марина, но Хохол отмахнулся, убрав ногу:

– Погоди, не до этого. Я задал вопрос.

– Ой, ну как-как… случайно, говорю же. Увидела утром во дворе тачку, а в ней человека с биноклем, решила посмотреть, чем дышит. Оказалось, за нами приставлен наблюдать. Болтался за мной по городу, потом на трассу поехал, а там я как-то незаметно на проселок в «Рощу» свернула и оторвалась. Ну, а уж в поселке, сам понимаешь. Решила глянуть, что с коттеджем. Еле нашла, кстати – там таких дворцов настроили. Подъехала, в щель заглянула – а там живут. Ну знаешь, когда дом пустой, это видно. А когда живут там – совсем иное ощущение. А потом раз! – и на пороге Сашка Бармалей стоит. Как думаешь, в одиночестве он в коттедже этом отдыхает? Вот голову могу прозакладывать – Бес там. И Ветка с ним, потому что только Ветке Колька мог ключи отдать, – заключила Марина, приминая в пепельнице окурок. – Кстати, а «девятка» так и не появилась больше.

Хохол мрачно молчал, сжимая пальцами столешницу за спиной. Про «девятку» он знал – это был парень Леона, которого тот попросил пару дней присмотреться, не ходит ли кто за ними. Но то, что Коваль нашла Беса, было новостью, и к тому же не очень хорошей. Если в игру ввязалась Виола – все становится непредсказуемым. Да, она давно и как-то насмерть влюблена в Марину, но кто поручится за то, на чью сторону встанет, если вдруг придется выбрать между любовницей, с которой давно ничего нет, и мужем, от которого зависишь финансово? Хохол бы не взялся это предсказать. Кроме того, Бесу Ветка может внушить что угодно – да и всем вокруг, если ей понадобится. Разве что с Мариной такие эксперименты у нее не проходили – Коваль умела сопротивляться, правда, потом сильно болела. Но Ветка хорошо знала, что с ней бесполезно устраивать эти фокусы, и потому оставила попытки уже давно. Зато с Бесом проворачивала регулярно.

– Если правильно все рассчитать, я смогу убедить ее не ввязываться, – раздался голос жены, и Женька понял, что забылся и говорил вслух.

– Даже не хочу думать, как ты собираешься делать это.

– Успокойся, не так, как ты нафантазировал. Меня беспокоит то, что мы явились сюда без четкого плана.

– Можно подумать, обычно ты все за год планируешь, – фыркнул Хохол и наклонился, чтобы подобрать с пола джезву.

– Нет. Но и вот так, наобум, имея столько странных обстоятельств, тоже не привыкла. Смотри, к Ворону я могу в открытую подъехать, он только рад будет, явно же каждого шороха шугается уже. Но есть маленькая закавыка, и зовется она Дмитрием Ковалем.

Хохол, присев на корточки, возил по кафелю тряпкой, собирая кофейную жижу, и, подняв голову, бросил:

– Да он тебя не узнает ни за что на свете – могу руку себе отрезать, если будет по-другому.

– Руки побереги, пригодятся. Меня – да, не узнает. Но есть еще ты, – она внимательно посмотрела в лицо мужа, дожидаясь, когда тот поймет, в чем дело, – догадываешься, к чему я клоню? Ты не должен с ним встретиться ни при каких условиях.

– Н-да? И как ты себе это представляешь? Я должен буду отпускать тебя одну? Даже не надейся, – отрезал он, бросая тряпку в раковину и поднимаясь.

– Жень, да погоди ты, – поморщилась Коваль, – что ты вечно летишь впереди пинка? Я пока говорю о том, что может сразу нас с тобой с головой выдать. Меня Димка не узнает, а вот тебя – точно. И не забывай, что официально ты тоже мертв, погиб в драке в Бутырке, помнишь? И Димка об этом знает.

– Уже знает и то, что я жив.

Коваль замерла, вытянувшись в струнку:

– То есть?