Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

Леон взглянул и вздрогнул – это были могилы Егора Малышева и его жены, он хорошо знал это место, несколько раз приезжал сюда с Вороном и с самой Наковальней.

– Ты знала этих людей? – как можно равнодушнее спросил он.

Лиза не ответила, как зачарованная глядя на могильную плиту Наковальни.

– Господи, как они похожи, – пробормотала она, не отрывая глаз от нанесенного на черный мрамор портрета Марины.

– Кто похож?

– Эта женщина и мой… работодатель, – чуть запнувшись, проговорила девушка.

«Не знаю, я не заметил», – чуть было не ляпнул Леон, вовремя прикусив язык, а вслух также равнодушно произнес:

– Ну, бывает, что кто-то на кого-то похож… комбинация генов…

– Вы не понимаете… Она его сестра, видите – «Коваль-Малышева» написано. Сводная сестра по отцу.

«Так, а вот это совсем фигово, что ты в курсе, детка, – напрягся Леон. – Как бы ты случайно эту информацию в эфир не расплескала раньше времени. Надо что-то делать».

– Лиза, я могу тебя попросить кое о чем? – решительно спросил он, взяв девушку за локоть и почти силой уводя от могил.

– О чем?

– Сначала скажи, откуда ты знаешь об этом родстве?

Она взглянула на него непонимающе:

– Так генерал сам сказал. У него и сын тут живет с невесткой и дочкой.

– Значит, так, Елизавета, – внушительно заговорил Леон, стараясь смотреть на нее так, чтобы держать в фокусе, – я очень тебя прошу, никому больше этого не говори, поняла? Никому. Иначе твоему генералу не поздоровится, и тебе самой прилетит рикошетом. Не спрашивай ничего – просто сделай так, как я прошу. И еще. Генералу о нашем разговоре знать не нужно. Понятно? Я спросил – тебе понятно? – чуть встряхнув ее, спросил Леон.

– Д-да, – запнувшись, отозвалась Лиза, и в ее глазах Леон увидел выражение страха.

– Ты не бойся, я тебе вреда не причиню. Да и генерал твой мне поровну. Но из-за этой информации могут пострадать люди, которые мне не безразличны, понимаешь? Было бы хорошо, чтобы в присутствии спонсора твой работодатель не обмолвился о своем родстве с этой женщиной, но я пока не понимаю, как это устроить.

– Но… ведь вы работаете у Воронцова…

– Да. Но это ничего не меняет. Ты обещаешь мне, что от тебя эти сведения никуда не уйдут?

– Конечно, но… Леня, а ведь вы не водитель, да? – вдруг спросила она требовательно, стараясь поймать его взгляд.

– Это не важно, – попробовал уйти от темы Леон, но Лиза неожиданно взяла его за руку и сжала:

– Не обманывайте меня. Мне не пятнадцать, я все вижу. Вы не водитель, вы занимаетесь у Воронцова чем-то другим. В частности – вы собираете информацию. И знаете больше, чем говорите.

– Это ничего не меняет. Так ты сделаешь то, о чем я прошу?

– Я же сказала – да. Но контролировать генерала я не могу, потому что мне придется как-то ему это объяснять.

– Это я возьму на себя, если ты не против. И еще… Постарайся не слышать и не видеть некоторых вещей, хорошо? Не прислушивайся к разговорам, не всматривайся в лица – это может быть опасно для тебя. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, понимаешь? – В голосе Леона вдруг проскользнули просительные нотки, которым он и сам удивился. – Все, Лиза, идем отсюда.

Она кивнула и пошла вперед, долго блуждала по дорожке, отыскивая какие-то одной ей известные приметы могилы брата, и наконец уткнулась прямо в ее оградку:

– Вот. Надо же, нашла…

Леон бросил взгляд на заложенную брусчаткой площадку внутри ограды, на добротный памятник из светлого мрамора, на высеченную на нем снайперскую винтовку, перекрещенную двумя гвоздиками, на даты рождения и смерти. Вот и все, что осталось от Мишки Локтева – ограда три на три и кусок мрамора.

Лиза вынула из рюкзака перчатки, тряпку и бутылку с водой, вошла в оградку и принялась мыть пыльный мрамор памятника. Леон, постояв пару минут, положил цветы на скамейку и начал выпалывать растущую вокруг траву – высокие кусты полыни, осот и одуванчики. Работали молча, каждый думал о чем-то своем, а Леон почему-то внутренне был рад тому, что на памятнике нет фотографии Михаила – как будто не хотел, чтобы друг увидел его рядом с сестрой и таким, каким он стал.

– Может, отдохнем? – спросила Лиза, вытирая тыльной стороной перчатки пот со лба.

Леон кивнул, чувствуя, что отдых ему необходим – кружилась голова, снова подступила тошнота. Но показывать Лизе слабость тоже не хотелось. Он сел на скамейку и закрыл глаза. Девушка пристроилась рядом, достала из рюкзака термос:

– Хотите чаю зеленого? Он холодный.

Леон взял протянутую чашечку и выпил мутноватую жидкость, слегка отдававшую мятой. Стало немного легче. Такие дни, как сегодня, он ненавидел и боялся их приближения – собственная слабость раздражала, но избежать подобных приступов было практически невозможно.

Лиза тоже пила чай, то и дело отмахиваясь от назойливого шмеля, кружившего у ее головы.

– Здесь так тихо… – проговорила она, глядя на памятник.

– Кому тут кричать? Клиенты спокойные.

Он почувствовал, как девушка вздрогнула всем телом, и, повинуясь профессиональному инстинкту, обнял ее за плечи рукой и прижал к себе, но тут же испугался собственного жеста и убрал руку.

– Зачем? – спокойно спросила Лиза.

– Что зачем?