Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

– У меня какое-то странное чувство, – сказала она наконец, убирая телефон на тумбочку, – как будто я знаю, с кем будет встречаться Димка. Знаю, но пока не могу поверить.

– Думаешь, Ветка?

Коваль перевернулась на живот и уперлась подбородком в грудь мужа:

– Ну, видишь, ты тоже об этом думаешь.

Хохол погладил ее по волосам, провел пальцами по щеке и подбородку, обрисовывая контур лица:

– Ты мне так и не сказала, как вы с ним встретились.

– Сказала бы, но ты разозлишься, – улыбнулась Марина, водя ногтем по коже на его груди.

– У вас это семейное, что ли? Как чего увидели – сразу в койку тянуть?

– Прекрати! – Она легла сверху и поцеловала его в губы. – Я соскучилась.

– Ну, понятно! – оглушительно захохотал Женька, придерживая ее обеими руками за талию. – Как чуть жареным запахло, ты сразу соскучилась! Врезать бы тебе, да духу мне не хватает…

Он аккуратно перевернулся, подминая ее под себя, жарко задышал в шею, чуть сжал зубами мочку уха. Марина услышала, как бешено колотится его сердце, и спросила:

– Ты нормально себя чувствуешь? Еще и пил при таких делах…

– Да при каких? Подумаешь, кольнуло. Я не мужик, что ли?

– Жень, мне без тебя не выжить, – тихо сказала она, прижав его голову к своему плечу.

– А тебе и не придется.

– Я знаю, родной, но ты все же побереги себя, а?

Вместо ответа он сжал ее тонкие запястья, заводя руки за голову, и впился губами в шею.

– Ну, так что там Мирза? – спросила Марина, завернувшись в махровое полотенце. На обнаженных плечах поблескивали капли, мокрые волосы висели прядями, и с них тоже капала вода.

Хохол лежал на спине, вытянувшись всем телом и закинув руки за голову, и на лице его блуждала счастливая улыбка человека, в жизни которого все удалось.

– Мирза-то? – переспросил он. – Мирза как и раньше – свой в доску. А вот с Мазуром вышла странная история… – и Женька наскоро пересказал Марине все, что услышал от Мирзы.

Коваль, поджав под себя ногу, внимательно выслушала и вдруг спросила:

– Ты тоже думаешь, что это Гришка?

– А кто? Сама вспомни – твоя бригада была самая большая, у Беса не было даже трети от нашего. Соответственно, к кому он сунулся? Правильно – к тем, кто был под тобой. Напел им, что Ворон – сука продажная. Но вот Мазур не повелся – и где он теперь? Боксер работает с Мирзой, их голой рукой не ухватишь, и Гришка их не тронул. Зато подцепил на чем-то Каспера. Не исключено, что еще и пугнул историей с Мазуром. Мирза божится, что Каспер продался, не знаю, правда, откуда у него такая уверенность.

Марина дотянулась до сигаретной пачки, закурила и сказала:

– Мне кажется, что Мирза прав. Ворон не взял бы в дом кого-то левого, а с рекомендацией от Каспера он и Леона слушать не стал. Ты вспомни, Каспер со своими всегда помогал вороновским в разборках, я ж сама его и отправляла. Следовательно, ему Ворон доверял больше, чем остальным.

– Ну, за то и поплатился.

– И надо быстро найти всех, кого рекомендовал Мишке Каспер, пока ему действительно прямо в доме горло не перехватили.

– Позвонить Леону? – спросил муж, протягивая руку к телефону, но Марина покачала головой:

– Не надо. Он сам позвонит, тогда и скажем.

Хохол протянул руку и взял у нее из пальцев сигарету, докурил и не глядя ткнул в пепельницу, стоявшую возле подушки:

– Иди ко мне. Все дела, дела… надоело.

Она легла к нему под бок и пробормотала:

– Я тут в соседней комнате гитару видела, между прочим…

– Это намек? – рассмеялся Женька, прижимая ее к себе.

– Ты давно не пел мне.

Хохол с притворным вздохом встал и вышел из спальни. Вернувшись с гитарой, он сел на кровать, подсунув под спину подушку, подстроил инструмент под свою руку и попробовал пару аккордов. Марина закрыла глаза и приготовилась слушать, но мелодия, которую наигрывал Женька, не была ей знакома.

– Возьми мое сердце, возьми мою душу, – запел он своим низким голосом, вызывавшим у Марины сладкую дрожь во всем теле, – я так одинок в этот час, что хочу умереть…[1]

– Откуда это? – не открывая глаз, спросила Коваль, и Женька, оборвав песню на полуслове, сказал:

– У Мышки в плеере как-то услышал.

– Ну, она любит всякий депрессняк. Совсем в Москве этой головой поехала. Убегать ей надо.

– Доработает – уедет, ты же ее знаешь. А песня хорошая.

– Не спорю. Просто не люблю, когда Машка такое гоняет по сто раз, у меня сердце разрывается.

– Да брось ты. Марья крепкая, не смотри, что мелкая.

– Ага, про нее подруга московская так говорит – «Маня сильная, только легкая». Спой еще. Только, ради бога, другое что, а то пойду и повешусь, честное слово.

Хохол сменил репертуар, и Марина неожиданно услышала песню, которую он прежде никогда не пел. Вслушиваясь в слова, она поняла вдруг, что это снова работа Жоры – старого приятеля Женьки, довольно известного исполнителя шансона: