Судьбы иосифлянских пастырей

Прихожане Спасо-Преображенской церкви, как могли, пытались спасти своего батюшку. 4 марта на общеприходском собрании, в присутствии 403 человек, единогласно было принято постановление обратиться с ходатайством в ОГПУ об освобождении настоятеля. 7 марта председатель приходского совета А. Андреев и секретарь С. Валтыхов переслали следователю Макарову протокол собрания и коллективное заявление прихожан, в котором говорилось: «…двадцатка и прихожане видели в лице о. Измаила истинного пастыря, проповедавшего одну лишь христианскую идею, а потому арест этот может быть понят нами не иначе, как только следствие ложного доноса на основании личных счетов. В течение 6¹/₂ лет о. Измаил, открыто проповедуя слова евангельского учения, не был заподозрен в чем-либо, что бы могло послужить причиной его ареста. Теперь же, нисколько не изменяя своего направления, но продолжая свою деятельность в том же христианском духе, он неожиданно для нас арестовывается. Вот почему нам и непонятен этот внезапный ночной арест нашего уважаемого пастыря и приводит нас в крайнее смущение. Исходя из вышеизложенного и зная, что советская власть всегда прислушивается к голосу народа, мы просим освободить из-под ареста о. Измаила и верим, что и в данном случае она прислушается к нашему голосу и, не оставив нашей просьбы без внимания, освободит о. Измаила, за благонадежность которого мы готовы поручиться»[455].

Это ходатайство не помогло. Арест о. Измаила был проведен в рамках определенной тактики властей, стремившихся приостановить развитие иосифлянского движения. Так в донесении Ленинградского представительства ОГПУ Е. Тучкову от 17 марта 1928 г. говорилось: «Наиболее фанатичный представитель оппозиции свящ. Измаил Рождественский в своих речах и проповедях прямо говорил: „Пришли времена антихриста. В церквах сергиевцев мерзость запустения. Бегите от них, плюйте на них…“ Чтобы несколько парализовать дальнейшее развитие и усиление оппозиции, нами был арестован ее наиболее ярый и фанатичный представитель, допускавший в своих речах антисоветские выражения — священ. Измаил Рождественский и с ним вместе иподиакон и слушатель богословских курсов, ездивший с поручением от оппозиции к сосланным церковникам — Сергей Аплонов. Арест Рождественского, как это и соответствовало нашим намерениям, был расценен оппозиционными церковниками, как предостережение „власти“, которая не позволит внутрицерковную борьбу выносить на улицу. В связи с этим арестом среди оппозиционеров стали распространяться слухи о предстоящих арестах оппозиц. церковников и т. д.»[456]

По одному делу с о. Измаилом действительно был арестован 27 февраля его духовный сын, служивший иподиаконом в Спасо-Преображенской церкви Стрельни, Сергей Иванович Аплонов. Он родился в 1901 г. в г. Тихвине в семье священника (заключенного в 1920-е гг. в Соловецкий лагерь), окончил среднюю школу и вместе с о. Михаилом Рождественским учился на Высших Богословских курсах. При аресте у обвиненного в антисоветской агитации С. Аплонова изъяли копию письма митр. Иосифа архим. Льву (Егорову) от 28 января 1928 г. и послужившее «серьезной уликой» неотправленное письмо самого Сергея Ивановича настоятелю одной из церквей Новгородской епархии с призывом отделиться от митр. Сергия: «Дерзновенно смею надеяться, что Старорусский уезд скоро будет с нами и за нами, а не против нас. Ваш святитель [еп. Иоанникий] ждет только поддержки, необходимой ему, как точка опоры. Я надеюсь, что поддержку ему окажут. Ваш приход наверное будет первым из таких, ибо Вы знаете больше, чем знают другие»[457].

В ходе допросов о. Измаил отверг все обвинения в свой адрес. На вопрос о политических убеждениях он ответил: «Как священник считаю для себя не вправе иметь определенные политические убеждения, покоряюсь всякой предержащей власти на основании Евангелия и слов апостола Павла: „Всяка душа властем предержащим да повинуется…“ (Рим. 12)». При этом батюшка подробно обосновал свою церковную позицию: «На основании тех же соборных правил мы, священники, неправомочные отойти от своего законного митрополита до соборного суда над ним, остались верные ему, как дети своему обиженному высшим духовным начальством отцу и по-прежнему находимся с ним в каноническом общении, вознося за богослужением его имя по установленному чину. Так, по крайней мере, поступаю я по внутреннему своему убеждению, не навязывая своих мнений другим и предоставляя каждому — как пастырю, так и мирянину — самому ориентироваться среди создавшегося запутанного положения».