Судьбы иосифлянских пастырей

Этот факт вызвал сильную тревогу обновленцев, которые стали просить прямого вмешательства советских властей, обвиняя своих противников в контрреволюционной деятельности. Уже 9 ноября о. А. Западалов и другие члены причта, по требованию Василеостровского райисполкома, были выведены из состава «двадцатки». В декабре 1923 г. руководители местных обновленцев протоиереи А. Нименский и благочинный Н. Платонов обратились с докладными записками в райисполком о «незаконных действиях» причта Смоленского кладбища. В частности, первый из них писал: «Кроме того, сообщаю, что при попустительстве двадцатки того же кладбища прот. А. Западаловым 11 /24 ноября с церковной кафедры на Смоленском кладбище был произведен призыв к натравливанию одной части населения на другую, причем прот. Западалов заявил, что будто бы я, прот. Платонов, и прот. Банников собираемся его „арестовать“ и просил у богомольцев защиты… Вышеуказанные факты свидетельствуют о нарушении двадцаткой Смоленского кладбища договора о принятии церковного имущества и зданий в арендное пользование и положения о городских кладбищах… и могут служить поводом к расторжению договора»[495].

Вскоре ГПУ начало разгром канонического руководства Петроградской епархии, сфабриковав дело еп. Мануила и его наиболее активных сторонников. По этому делу и был в первый раз арестован 3 февраля 1924 г. обвиненный в антисоветской деятельности о. Алексий. Правда, доказать его вину органам следствия не удалось, и 17 февраля протоиерей вышел на свободу из Дома предварительного заключения на Шпалерной улице, где он содержался[496].

Арест и приговор к заключению в Соловецкий лагерь еп. Мануила не изменили позицию членов причта и приходского совета храмов Смоленского кладбища, 2 марта они даже избрали почетным настоятелем нового канонического управляющего Ленинградской епархией еп. Венедикта (Плотникова). Это «переполнило чашу терпения» властей, и 22 марта 1924 г. Президиум Петроградского губисполкома принял постановление о расторжении договора из-за враждебной агитации «двадцатки».

7 апреля секретарь обновленческого Епархиального управления и благочинный храмов Василеостровского района прот. Н. Платонов в своем письме в райсовет предложил распустить существующую тихоновскую «двадцатку» и передать храмы Смоленского кладбища новому приходскому совету, список членов которого он приложил к письму. Эта акция и была проведена 12 апреля. Через два дня обновленческая «двадцатка» известила об увольнении всех членов прежнего причта, кроме прот. К. Банникова[497].

Так о. Алексий был изгнан из Смоленской церкви и с тех пор, не имея своего храма, около пяти лет совершал требы на могилах Смоленского кладбища. При этом батюшка с группой своих духовных детей и единомышленников активно боролся за возвращение им хотя бы одной из трех кладбищенских церквей. Поскольку все обращения к городскому руководству оказались безрезультатными, делегация верующих ездила в Москву и смогла добиться там положительной резолюции на свое ходатайство со стороны секретаря ВЦИК Смидовича. Узнав об этом, члены обновленческой «двадцатки» 9 июля 1924 г. написали в Ленгубисполком своего рода политический донос, в котором говорилось: «Ходатайствующая о выделении храма группа составлена и подбита к возбуждению ложно мотивированного ходатайства лицами из состава прежней 20-ки и причта (гр. Чепурина, Полканова, о. Западалова) в целях получения этим путем возможности продолжать ту же деятельность, за которую губисполком почел нужным расторгнуть договор с гр. Чепуриным и К°… Церковь на кладбище нужна им не для покойников, т. к. последних никто не мешает отпевать, а для сплочения в этом центре, посещаемом из всех районов Ленинграда, тех элементов, духовные руководители которых оказались весьма серьезно замешанными в политические авантюры… создание такого центра грозит новой смутой в районе Васильевского острова и возвращением к активной церковной работе (м.б. через подставных лиц в образуемой 20-ке) групп, признанных политически неблагонадежными»[498].

Обновленцы также послали телеграмму во ВЦИК, и в результате уже принятое решение было отменено. Дальнейшая борьба тоже не увенчалась успехом. 20 сентября 1925 г. административный отдел Ленгубисполкома окончательно известил группу о. А. Западалова об отклонении ее ходатайства о передаче одного из храмов. «Развивая успех», обновленческая «двадцатка» даже пыталась воспрепятствовать совершению треб на могилах «тихоновским» духовенством. 8 августа 1924 г. она обратилась в райсовет с просьбой отдать распоряжение смотрителю Смоленского кладбища пропускать только тех священнослужителей, у которых есть мандаты на совершение обрядов от «двадцатки». Но это предложение даже советским властям показалось чрезмерным, и о. Алексий беспрепятственно служил молебны и совершал требы на кладбище до конца 1929 г.