Судьбы иосифлянских пастырей

Почти все подследственные вели себя на допросах мужественно и своих убеждений не скрывали. Так, иеромон. Варсонофий 14 января 1934 г. показал: «Главным принципиальным расхождением у нас, служителей религиозного культа иосифлян, с тихоновцами-сергиевцами является отношение к сов. власти. Сергиевцы при богослужении поминают сов. власть, молятся за нее, мы же, иосифляне, по своим убеждениям — сторонники монархической власти, сов. власти не признаем, считаем, что сов. власть послана Богом за грехи народу, позабывшему Бога, которая (сов. власть) долго существовать не будет, а поэтому при богослужении за сов. власть не молимся. Среди верующих и вообще граждан мы, иосифляне, проповедуем, что духовенство Сергиевского направления — еретики, продались сов. власти, проповедуем, что советская власть недолговечна и она будет заменена Помазанником Божьим — Царем-батюшкой… после прибытия из концлагеря я убеждал приходивших ко мне на квартиру женщин… в том, что советская власть — это власть антихриста, посланного Богом за грехи народу, и по милости Божьей власть будет заменена властью с Государем во главе»[714].

Очень стойко держал себя на допросах престарелый о. Анатолий, у которого при обыске нашли портрет последнего Императора. Архимандрит заявил, что он отвергает митр. Сергия и его Декларацию 1927 г., стоит на платформе митр. Иосифа и из архиереев Новгородской епархии признает только находящегося в ссылке митр. Арсения (Стадницкого). Свящ. И. Фиников также подчеркивал: «Я являюсь сторонником митрополита Иосифа, то есть истинно-православным — сторонником монархического строя». Почти такими же словами говорил на допросе и прот. И. Семеновский, указавший, что он является иосифлянином с 1928 г., монархистом, и Декларацию о лояльности советской власти отрицает. Подобно пастырям вели себя и прихожане — М. Ф. Пентюшкин и М. И. Олехов

заявили, что они по убеждениям истинно-православные христиане, последователи митр. Иосифа, но о конкретной антисоветской деятельности говорить отказались.

В качестве свидетелей органы следствия привлекли несколько священников — сторонников митр. Сергия: отцов Николая Белгородского, Петра Миловского и Владимира Богданова, а также крестьян из различных сел Новгородского района и председателя «двадцатки» иосифлянской церкви с. Васильевское А. М. Табунова. Из их показаний видно, что иосифляне проживали и во многих деревнях, относившихся к сергианским приходам. Так, например, настоятель Курицкой церкви о. П. Миловский показал, что несколько верующих из деревень, входящих в его приход, ездили в Ленинград причащаться у прот. А. Советова[715].

Следствие было недолгим. Уже 7 февраля шесть арестованных освободили до суда под подписку о невыезде. 16 февраля было готово обвинительное заключение на 11 человек. Главный акцент в нем сделали на обвинении иосифлян в катастрофических неудачах коллективизации. Именно они якобы срывали все хозяйственно-политические кампании в пяти сельсоветах Новгородского района. В качестве доказательства были приложены справки местных органов власти, согласно которым доля вступивших в колхозы хозяйств в январе 1934 г. составляла: в Серговском сельсовете — 19 %, Заболотском — 9,2 %, Ракомском — 8,4 %, Моисеевском — 1,9 %, Самокражском — 1,1 %, а в среднем — 7,7 %, в то время как средний показатель по Новгородскому району составлял 46,9 %. Теперь был найден «виновник» всех провалов политики местных органов власти. Собственно религиозной деятельностью иосифлян следствие почти не интересовалось.

23 февраля 1934 г. был вынесен приговор Тройки Полномочного Представительства ОГПУ в Ленинградском военном округе: свящ. Н. Финикова осудили на 10 лет лагерей, прот. Н. Семеновского, М. И. Олехова и С. Г. Жирнова — на 3 года лагерей, архим. Анатолия (Земляницына), иеромон. Митрофана (Коковкина), Н. А. Бревнова и М. Ф. Пентюшкина — на 3 года лагерей условно, иеромон. Варсонофия (Кузьмина) и мои. Валентина (Кузьмина) — на 3 года высылки в Западно-Сибирский край (20 апреля они прибыли в Томск). Первых четырех осужденных до отправки в лагерь с 28 февраля содержали в Ленинградском ДПЗ, затем 7 марта 1934 г. о. Н. Финикова, о. Н. Семеновского и С. Г. Жирнова отправили отбывать срок в Дальлаг (Владивосток), а М. И. Олехова — 14 апреля в Дмитлаг (г. Дмитров Московской области)[716].

К 1937 г. почти все иосифлянские церкви в Новгородской епархии были закрыты, но продолжало существовать немало тайных истинно-православных общин. Кроме того, в самом Новгороде, его окрестностях и других населенных пунктах округа проживало значительное количество ссыльных иосифлянских священнослужителей. Все они подверглись репрессиям в период «большого террора». В других разделах книги говорится о разгроме общины бывших сестер Иоанновского монастыря, делах священномученика прот. Викторина Добронравова, архим. Алексия (Терешихина), свящ. Петра Белавского. Помимо них, в 1937–1938 гг. в Новгородском округе были репрессированы десятки других иосифлян, в том числе прежние насельники Перекомского монастыря.