Судьбы иосифлянских пастырей

Особый интерес представляет обращение прот. Н. Прозорова с просьбой ответить на вопросы, выдвинутые пастырями Пензенской епархии из присоединившихся к иосифлянам приходов, и ответы митр. Иосифа от 22 февраля 1929 г. Сергианских священников Владыка предлагал принимать в сущем сане (в случае хиротонии без нарушения церковных правил) с покаянием и епитимией в виде временного воздержания от священствования от двух недель до месяца. На вопрос же, нужно ли помазывать ев. миром крещеных обновленцев и сергиан, митрополит ответил: «Обновленческих — да, помазывать ев. миром, но сергианских — пока нет! ибо они — сергиане по недоразумению, в стадии происходящего еще разрешения этого дела»[76].

Первые два года ссылки надзор не был очень строгим и не сильно ограничивал жизнь митр. Иосифа в обители. Он жил в келлии со спаленкой, окна которой выходили во двор на храм, принимал приезжавших и паломников, духовных детей, родственников, многочисленных посетителей. Добраться до монастыря летом можно было лишь пароходами «Гаршин» и «Златовратский». В ссылке Владыка развел сад и выращивал даже розы. С детства привычный к любому труду, с истинно народной смекалкой и умением он научился чинить часы, чем зарабатывал на пропитание. Служить в трех храмах обители митр. Иосифу позволяли по великим праздникам. Но в сентябре 1929 г. две церкви, находившиеся в ограде монастыря, были закрыты, а часть насельников привлекли к суду.

В декабре 1929 г. после обыска и допроса в монастыре агентами ОГПУ, вызванного отлучкой Владыки в Ростов, митрополит составил рукопись, в которой бесстрашно обличал богоборцев: «Толковать с Вами — самое бесполезное и безнадежное дело. Мы никогда не столкуемся. Вы никогда не сделаете того, чего я хочу. Я никогда не сделаю того, что Вам нужно. Вам нужно уничтожение Христа, мне — Его процветание… По-вашему, мы — мракобесы, по-нашему вы — настоящие сыны тьмы и лжи… Вам доставляет удовольствие издеваться над религией и верующими, таскать по тюрьмам и гонять по ссылкам ее служителей. Нам кажется величайшей дикостью, позором из позоров XX века ваши насилия над свободой совести и религиозными убеждениями человечества… мы готовы на все мучения, но правды Христовой никогда не принесем в жертву осмеянию и мракобесию безбожия»[77].

Владыка Иосиф был арестован агентами Череповецкого ГПУ в своей келлии в Николо-Моденском монастыре 9 сентября 1930 г., перевезен сначала в ленинградский Дом предварительного заключения на Шпалерной ул. (ДПЗ), где больше трех месяцев подвергался усиленным допросам следователем Макаровым, а затем в конце декабря 1930 г. — в Москву, во внутреннюю тюрьму ОГПУ. На допросах архипастырь смело говорил о своих убеждениях и резко критиковал политику митр. Сергия и его сторонников: «Когда попытки сговориться с митроп[олитом] Сергием и склонить его на некоторые важные уступки, выраженные тогда в особом протесте, в составлении которого участвовал Абрамович-Барановский, остались тщетными, недовольные Сергием решились прервать с ним общение как с администратором и управляться в своей общине самостоятельно с зарегистрированными при храме Воскресения на Крови духовными руководителями, митрополитом Иосифом и епископом Дмитрием, которому и были мною переданы соответствующие полномочия.

Никакого другого оформления политического или церковного эта оппозиция не имела и не имеет, ограничивая себя чисто церковной деятельностью, чуждой гражданской политики, и вначале только лишь в тесном кружку одной общины, к которой вскоре же, однако, примкнул целый ряд др[угих] общин, как в самом Ленинграде, так и в других местностях Союза. Все эти общины объединялись одним духом протеста против антиканонических деяний митрополита Сергия и никакой документальной программы, общей и обязательной для всех, не имели. Их неписаный лозунг был — совершенное отрешение от светской политики в сторону только церковного дела. Целью было одно: религиозное утешение верующих в богослужениях по строго церковному, чуждому всяких новшеств чину, и как содействующее условие этому — устройство церковной жизни на строго церковных началах, выработанных правилами Вселенских Соборов, ближе пододвинутыми к условиям современной жизни постановлениями Поместного Собора 1917 года.

Мы до сих пор не знаем, за что сидят в ссылке митр[ополиты] Петр, Кирилл и др[угие] и все увеличиваются сроки их пребывания в ссылке, однако митрополит Сергий в своей Декларации осудил все духовенство и Церковь в нелояльности к Советской] власти. Радости Советской] власти не могут быть нашими общими радостями. Советская власть получает удовлетворение закрытием той или иной церкви, мы можем только иметь скорбь и не можем радоваться. В программе Советской] власти на первом месте поставлена борьба с религией как опиумом для народа, мы же считаем и всякое преследование духовенства и верующих преследованием религии и только можем выражать скорбь.