Судьбы иосифлянских пастырей

Как глава Церкви, прежде чем осудить заграничное духовенство, митрополит Сергий должен был учинить формальный церковный суд. И как глава Церкви он был не вправе в своей Декларации осудить огульно все духовенство. За политику церковный суд не судит, это дело гражданского суда. Связь с митр[ополитами] Петром, Кириллом, Агафангелом и другими лицами вначале была совершенно неощутительна. О митр[ополитах] Петре и Кирилле сергианцы даже пускали слухи, что они осуждают это новое течение, пускали в оборот письма, якобы с их одобрениями, чем смущали и колебали многих. Лично я получил письмо от митроп[олита] Серафима Чичагова, где он призывал меня образумиться, ссылаясь на то, что и митроп[олит] Кирилл, и все виднейшие иерархи на их стороне. В дальнейшем оказалось, что это была ложь, которая еще более оттолкнула от пользующихся столь негодными средствами…»

При этом митр. Иосиф также категорически опровергал попытки властей приписать иосифлянскому движению характер подпольной контрреволюционной организации: «Распространение антисергианских документов, в которых задевалась и Советская] власть, преступлением не считаю, этими документами мы критиковали слова и дела митрополита Сергия, его лакейский подход к Советской] власти в его церковной политике… Мне часто приходилось слышать „благие советы“: то идти за одним, то за другим. Зачем же непременно нам нужна человеческая кабала? Я иду только за Христом, по разумению своего какого ни на есть разума, и этого с меня довольно».

Митрополиту были предъявлены два основные обвинения — в руководстве контрреволюционной организацией и в создании монархическо-церковной группы. Оба они были Владыкой отвергнуты в заявлении на имя Ленинградского областного прокурора, поданном 15 ноября 1930 г. через начальника Ленинградского ДПЗ. 3 сентября 1931 г. митр. Иосиф по делу Всесоюзного центра «Истинное Православие» был приговорен Коллегией ОГПУ к 5 годам концлагеря с заменой высылкой в Казахстан на тот же срок[78].

В Ленинграде разгром сторонников митрополита Иосифа начался массовыми арестами в ноябре 1929 г. 17 ноября 1930 г., в ходе очередной атеистической кампании, был закрыт собор «Спас на Крови». Еще несколько крупных судебных процессов прошли над иосифлянами в 1931–1933 гг. Последний же легальный храм движения — Пресвятой Троицы в Лесном — перешел в Патриаршую Церковь только в 1943 г.

Митрополит Иосиф с 12 сентября 1931 г. жил в ссылке в г. Чимкенте Казахской ССР. В начале октября 1933 г. он послал ходатайство о досрочном освобождении по старости и болезни возглавлявшей Политический Красный Крест Е. П. Пешковой. Однако в конце ноября митрополита неожиданно конвоировали в г. Аулиэ-Ата, где, продержав 17 дней в заключении, объявили, что вскоре отправят отбывать срок ссылки в отдаленную дикую местность Нижний Талас. Затем, в ожидании подходящего транспорта, местная милиция выпустила Владыку временно жить на частной квартире в Аулиэ-Ате, и он 19 декабря отправил второе письмо Е. П. Пешковой с просьбой:

«1) Походатайствовать пред самим ВЦИКом о немедленном досрочном моем освобождении (на правах частной амнистии), так как силы и здоровье мое окончательно подорваны пережитыми ужасами голодовки и кошмарного заключения, и я сейчас еле держусь на ногах.

2) Если это ходатайство почему-либо не может быть удовлетворено, то нельзя ли разрешить оставшийся срок отбывать в одном из русских городов или селений где-либо около Вологды, Рыбинска или Костромы, как ближайших к месту моей родины (гор. Устюжна, в 200 верстах от Вологды), где, вблизи родных, я мог бы получать некоторую помощь, в которой чрезвычайно нуждаюсь»[79].

Пешкова смогла помочь митрополиту лишь частично, его не освободили и оставили в Казахстане, но разрешили вернуться в Чимкент (некоторое время митр. Иосиф работал бухгалтером на медном комбинате). В доме, где проживал Владыка, был устроен небольшой алтарь, и он ежедневно служил литургию. Митрополит постоянно поддерживал отношения с другими ссыльными противниками Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и принимал посланцев из разных областей страны.