Судьбы иосифлянских пастырей

Через несколько дней еп. Нектарий был переведен на Соловки, где подписал знаменитую «Памятную записку соловецких епископов». Протопресвитер Михаил Польский так описывал ее создание: «27 мая/9 июня 1926 года, в монастырском кремле Соловецкого острова, в продуктовом складе лагеря заключенных, собрались по возможности все заключенные здесь епископы… для секретного совещания, которое и приняло так называемую „Памятную записку соловецких епископов, представленную на усмотрение правительства“… Дух этого документа преисполнен непоколебимой твердости во всем, что касается собственно церковной жизни, совершенно чужд и малой тени соглашательства, совершенно безбоязнен в свидетельстве правды и свободен в своем мнении среди уз… Это слава и гордость Русской Церкви»[259].

На Соловках еп. Нектария определили в рыболовную артель, был он также и сторожем. На Пасху 1927 г. заключенные на острове архиереи, в том числе Владыка Нектарий, служили заутреню в еще действовавшей тогда монастырской кладбищенской церкви. После публикации Декларации митр. Сергия о лояльности советской власти епископ первоначально, под влиянием старшего архиерея на Соловках — архиеп. Илариона (Троицкого), не осудил ее. Однако через несколько месяцев его позиция изменилась. Как писал в одном из своих посланий сам еп. Нектарий, 8 февраля 1928 г. он отказался от административного подчинения митр. Сергию; Владыка был принят в церковное общение с иосифлянами через посланную от епископа Гдовского Димитрия просфору.

В письме от 8 мая 1928 г. из Кемского пересыльного пункта еп. Нектарий так объяснил причину своего отхода духовно близкому человеку в Ленинграде: «После молитв и долгих размышлений я прекратил церковное общение с м. Сергием (замещающим собою Патр. Местобл.), как вошедшим в блок с антихристом, нарушившим церковные каноны и допустившим равносильное отступничеству от Христа малодушие и хитроумие. Всякому православно верующему сыну Церкви Христовой зазорно и для вечного спасения небезопасно идти за таким вождем, как м. Сергий, пошедшим скользким и весьма ненадежным путем. Синод же собран из так называемых подмоченных или ссученных епископов. Назначение епископов на кафедры происходит с ведома или одобрения начальника Московского отдела № 6. Может ли быть это приемлемо православными людьми, а тем более епископами? Я долгое время (5 месяцев) разделял мнение соловецкого епископата относительно м. Сергия (еще с первой недели Великого поста). Теперь, видя печальные последствия сделок и компромиссов со стороны м. Сергия, допущенных им для „спасения“ Церкви, я решил определенно и бесповоротно отделиться от м. Сергия и стал в ряду других епископов, порвавших с м. Сергием, несмотря на то, что бы меня впереди ни ожидало. Будущее покажет, прав я или нет. Надеюсь и верю, что эта церковная нижегородская ярмарка под неообновленческим флагом потерпит полное посрамление и православно верующие все уйдут от этой печальной церковной авантюры, затеянной для уничтожения и поругания Церкви Христовой (отделился я официально с 1-й недели Великого поста), иже есть столп и утверждение Истины. Прошу усердно молить о моем недостоинстве»[260].

В ответ на его отход еп. Нектарий был запрещен митр. Сергием и Временным Священным Синодом в священнослужении и 4 марта 1928 г. смещен с Иранской кафедры. Летом и осенью 1928 г. на Соловках Владыка Нектарий был близок и сослужил епископам Виктору Глазовскому (Островидову), Илариону Котельническому (Бельскому), также не принявшим Декларацию 1927 г., и таким образом вошел в состав викторианской группы «непоминающих». После окончания срока наказания Владыка Нектарий был освобожден из лагеря 20 ноября 1928 г. по постановлению Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 18 мая 1928 г. с лишением права проживания в семи важнейших городах и Вятке сроком на три года[261].

По мере того как истекал срок заключения, еп. Нектарий начал все чаще задумываться над тем, какой город выбрать для поселения. И наконец остановился на Казани. Столица Татарской республики в конце 1920-х — 1930-е гг., в связи с именем митр. Казанского Кирилла (Смирнова), привлекала многих ссыльных священников, не разделявших позиций митр. Сергия и выбиравших этот город для поселения. Владыка Нектарий также предполагал, что именно в Казани можно будет найти значительное число единомысленного ему духовенства. Этот город находился относительно недалеко от Яранского округа, и оттуда можно было управлять паствой. Кроме того, Казань как место поселения настоятельно рекомендовал епископ Виктор (Островидов), указывавший, по крайней мере, двух человек, к которым можно было бы обратиться сразу по приезде на новое место. Первым был профессор Казанской Духовной Академии, замечательный русский философ и богослов, Виктор Иванович Несмелой, почитателем и учеником которого являлся Владыка Виктор. В. И. Несмелов открыто исповедовал свое отношение к советской власти, как гонительнице Церкви, и открыто высказывался в поддержку митр. Кирилла (в противостоянии его митр. Сергию).