Судьбы изменчивые лики

Элегантная коробка, перевязанная элегантной ленточкой водрузилась на отведенное ей по предпраздничным дням место, а аккуратные букетики, перевязанные одинаковыми элегантными ленточками привычно разместились на заднем сидении. «Подъезжаю, выходите!» — сделал свой первый звонок шеф. Из подъезда выпорхнула немолодая, но моложавая кокетка в короткой юбке и с ярко-красной помадой на губах. По всему было видно, что к этой встрече готовились долго. Надежда так и искрилась из ее глаз. Но все было тщетно. Шеф так и не дал бедняге даже рот открыть. «Позвольте поздравить с вашим женским днем. Честь имею, занят, важное совещание». Ярко-красные губы еще долго посылали вслед удаляющейся машине свои чувственные вибрации. «Экономические вопросы, налоги, разрешения», — бормотал шеф, вычеркивая в своем блокноте объект № 1. Объект № 2 располагался недалеко, за углом соседнего дома. Как передают в эстафете заветную палочку стоящим по трассе бегунам, так шеф передавал очередной воздыхательнице очередной букетик. И так же, как и предыдущая, каждая последующая не смогла даже начать свою отрепетированную речь, наполненную эпитетами в превосходной степени и восхвалениями. Шеф как всегда был краток, тверд и решителен. Впереди ждали дела архигосударственной важности. А он, бросив все, мчится на встречу, пусть даже и краткую, только для того, чтобы поздравить, увидеть, оценить.

Букетики исчезали с молниеносной быстротой. В блокнотике напротив очередного объекта ставился плюс. «Медицина, образование, недвижимость, автосервис…» — продолжал бормотать шеф, систематизируя объекты. Оставался последний, видимо, самый проблемный. Перекладывая телефон из одной руки в другую, шеф напряженно о чем-то думал. По всему было видно, что он нервничает, даже попросил остановить машину. Собравшись с мыслями, он наконец-таки набрал заветный номер. На другом конце провода трубку подняли, но долго не отвечали. Скорее всего, был важный разговор по другому телефону. Шеф исходил желчью, которая только благодаря каким-то очень серьезным сдерживающим причинам, не прорывалась наружу. Наконец ответили, выслушали заранее отрепетированную речь, поблагодарили, извинились, положили трубку. Судя то тому обилию слов далеко не нормативной лексики, которые сотрясали салон машины, Микки понял, что шефа опять послали. План был сорван, настроение вконец испорчено, лицо начало покрываться ярко-багровыми пятнами, рука потянулась за нитроглицерином. «Как она могла, как осмелилась, его, Самого, который при исполнении, при исполнении таких важных задач не удостоить» — скорее всего, именно такие мысли терзали сознание шефа, терзали до такой степени, что его состояние начинало пугать. «Быстрей, в больницу, мой инсульт, я знал, он должен был вот-вот наступить. И вот теперь, сейчас, когда я… в больницу!»

В знакомых, так любимых и почитаемых шефом больничных стенах их уже ждали. Кругом суетились медбарышни. «Не бережете вы себя!», «Разве так можно?!» — «Какие люди свое сердце надрывают», «Вспомнит ли о них государство?» — доносились отовсюду приглушенные голоса.