Судебный дознаватель фараона (СИ)

Когда ладья капитана Ипу причалила к берегу Уаджа, Гормери пообещал себе выкинуть из сердца и гадалку, и камешек, и предсказание. Но вот не получилось. Знак, очевидно, преследовал его. Никто из домочадцев так и не смог внятно объяснить кто и почему нарисовал загадочный символ поверх непристойных фантазий ухажера Неферет. Как никто не знал и имени этого парня. Хепу так чуть ли не под потолок взвился, когда Гормери заикнулся о молодом человеке. Стало понятно, что он готов рассмотреть любую версию пропажи дочери, вплоть до той, в которой ее съел крокодил, но парней брать в расчёт не желает. Хоть в начале сам выдвигал предположение, что дочка бегает на свидания вместо работы в храме. Но оказывается одно дело рассматривать как возможный вариант и совсем другое найти доказательство своим подозрениям. Допрошенные с пристрастием дамы, проживающие в доме, ничего путного к рассказу темнокожей служанки не добавили. Неферет действительно зачитывала непристойные откровения со свитка, но при этом смеялась и говорила, что купила его в лавке. С чего бы она стала откровенничать с толстухой, не понятно. Может та и выдумала все. Надо бы еще раз проверить ее, чтобы не бегать за тенью несуществующего воздыхателя.

— Так где твои люди? — повторил вопрос Гормери, потому что обстоятельства снова толкали его на поиски гадалки.

Начавшийся было храп прервался на взлете и меж занавесок показалась недовольная физиономия карлика:

— Сдались тебе эти бездельники! Они же артисты! Раскинут шатры на окраине города. Или вон хоть в храме за забором.

— А их пустят?

— Кто же их выгонит? Теперь храмы никто не охраняет. Даже двери в воротах запирать некому.

Тут носилки неожиданно остановились перед воротами расписанными разноцветными лилиями. Очень красиво, хотя и против правил, потому что ни красных, ни желтых, ни тем более зеленых лилий в природе не встречается. Но Гормери уже успел уяснить, что Анхатон живет скорее вопреки, чем согласно правилам.

Один из передних носильщиков постучал кулаком, размером с голову среднего пса так, что двери задрожали, а со стен забора посыпалась штукатурка. Повторения не потребовалось. Их тут же впустили, даже не спросив, кто такие и зачем явились. Хотя, может быть, и носилки, и носильщиков тут хорошо знали. Дом был самым обыкновенным, двухэтажным, средних размеров. А после изысканного поместья ювелира казался каким-то несуразным. Гормери вспомнил свой дом и устыдился. Его семья ютилась в жилище меньше этого в два раза.

На территории он не увидел фруктовых или рожковых деревьев, только цветущие кустарники и клумбы.

Из плодов рожкового дерева древние египтяне получали сахарный сироп.

Меж них стояли скамьи с мягкими подушками и столики на тонких ножках. Как будто основное занятие Анхатона было пить в саду лежа. Впрочем, может так оно и было. Оказавшись на своей земле, карлик вылез из носилок и огляделся.

— Хорошо, — сообщил он, обозрев окрестности.

К ним спешила дама средних лет очень приятной наружности. Вместо парика на голове ее белел чепец, завязанный на затылке толстыми лентами.

— Господин, — она упала перед хозяином на колени, — Какое счастье видеть вас!

После чего ухватила пальцами край его рубахи и поднесла к губам. Гормери оторопел. Он, конечно, не знал порядков в царском дворце, но вот такое подобострастие экономки к хозяину было явным перебором.

— Хеси, милая, ты пугаешь моего гостя, — карлик легонько пнул женщину, — Давай, поднимись и устрой его как следует.

Она послушно вскочила на ноги и улыбнулась Гормери. Оглядела его с ног до головы. Он сделал то же самое. Женщина как женщина. Немолодая, худощавая, с узким лицом и большими глазами. В простом домашнем платье, но без передника. Наверное, поместье располагает набором слуг, и ей не приходится готовить или ходить за скотом. Руки у нее нежные, шея длинная. Эта дамочка не привыкла к физическому труду.

— Как тебя зовут, прекрасный юноша? — совсем другим, не подобострастным, а бархатным голосом поинтересовалась Хеси.

— Гормери его зовут. И давай без этих твоих любезностей, — довольно грубо ответил ей Анхатон и потопал к дому.

— Это что, дом наслаждений?! — вопрос был риторический, потому что в главной комнате, помимо стен, расписанных весьма откровенными сценами, на диванах в вальяжных позах расположились пять обнаженных девиц. Накрашенных, благоухающих, с медными поясками на талиях, украшенных бренчащими безделушками. Не то, чтобы Гормери был тонким ценителем подобных удовольствий, но бывать приходилось. Уж дом наслаждений от любого другого заведения нормальны мужчина 23-х лет от роду отличить может с первого взгляда.

— А что тебя смущает? — карлик подсел к первой попавшейся девице и потрепал ее за послушно подставленную щечку.

— Да все! Ты сказал, что это твой дом! Ты что, родился… вот тут?!