Судебный дознаватель фараона (СИ)

— Именно здесь все совершенно уместно. Вы же понимаете, по какому поводу мы тут собрались.

— Да… — еще немного подумав, он все-таки произнес, — У моей девочки под левой грудью была родинка. А тут…

В наступившей тишине он, вдруг спохватившись, затараторил:

— Я ее с локона юности видел. Купал в детстве. Ну… вы же понимаете…

И Хепу разразился рыданиями, видимо, окончательно осознав, что этот смердящий труп действительно может быть его любимой дочкой.

— Это она… моя Хенуттаве, — тощий мужчина в несвежей набедренной повязке упал рядом с Хепу на колени и без всякой брезгливости положил руку на грудь утопленницы, — А я и не чаял, что найду ее! Слава великому Амону. Уж как я молился, как молился! Спасибо возлюбленная бога нашего Мут! Спасибо, что вернули мою девочку домой!

Мужчина заплакал. Ювелир уставился на неожиданного соперника в удивлении. Гормери же дал тому выпустить эмоции и только потом спросил:

— Почему вы решили, что она ваша дочь?

— Да как же! — он поднял на них заплаканное лицо, с растекшейся черной подводкой, — Вот видите, татуировка на ручке. Уж как я ругал ее, когда увидел. Мы люди простые. Я пекарь, и дочка моя Хенуттаве со мной работала. А она вдруг сказала, что теперь это красиво. И вот эта родинка в виде Сопадет на плече. Мы ведь и назвали ее в честь великой заступницы Изиды. Как выскочила из матери своей, ныне тоже покойной, как закричала, повитуха сразу на эту звезду мне указала. Предрекала, что ребенок необычный и путь его земной будет не таким как у всех. Кто ж знал, что так вот…

Сопадет Древние Египтяне называли звезду Сириус, которая считалась небесным воплощением богини Изиды и была тесно связана с разливом Реки.

Мужчина опять залился слезами.

— Так что же… это не моя Ноферет? — не то удивился, не то обрадовался Хепу.

— Моя! Моя! — настаивал рыдающий пекарь.

Тогда ювелир поднялся на ноги, еще раз оглядел мертвую девушку и, сделав для себя жизнеутверждающий вывод, приободрился. С тем и пошел с причала.

Гормери тоже поднялся на ноги, давая возможность побыть нечастному отцу наедине с мертвой дочерью.

— Странно, да? — Тамит снова оказалась рядом. Да так близко, что он едва сдержался, чтобы не отпрыгнуть от нее на положенный для воспитанных людей локоть.

— Ты о чем?

— Ты так долго разглядывал татуировку на ее запястье!

— А ты уже видела что-то похожее?

— Да, но за информацию я требую услугу.

— Что?! Ты пытаешься торговаться со следствием? Ты хоть понимаешь, что тебе за это грозит?

— Бла-бла-бла! Много-много лет на каменоломнях в Куше. Ты уже меня туда посылал, помнишь?

— Тамит! Я ведь могу не быть таким добрым!

— А у меня может память отказать. Выбирай!

Они сверлили друг друга взглядами довольно долго. За это время маджои подняли несчастного отца и увели с причала. Гормери стиснул зубы, он не мог позволить гневу одержать верх в его сердце. Да, самое простое сейчас заковать наглую девчонку в цепи и действительно отправить в каменоломни. Уж больно дерзкая. Но какая ему от этого польза? Да и хочет ли он того? Увы, но сердце жителя Хемит не камень. Оно не умеет думать разумно, даже если бьется в теле дознавателя. Писец кебнета тоже человек и думает пылким сердцем, сердцем полным сострадания к людям. Вообще к людям, а не к одной конкретной девице. К тому же такой наглой.

— Ладно, чего ты хочешь?

Мог бы и не спрашивать. У нее и так на лице все написано.

Что она и озвучила:

— Хочу и дальше помогать тебе в расследовании. Тем более, что моя информация может быть для тебя интересной!

— Как ты себе это представляешь? Ты даже не маджой.

— Ты скажи! Ты ведь у нас писец кебнета!

Гормери потер виски. У него голова разболелась. До чего же приставучая!

— Хорошо. Я позволю тебе быть рядом. Но только на правах помощника!

— Правда?! — ее глаза вспыхнули восторгом.

Гормери невольно скривился и подтвердил:

— Обещаю.

— Вот здорово! И я смогу ходить с тобой везде и всюду. И преступников задерживать?

— Твои права и обязанности мы обговорим чуть позже. А теперь выкладывай.

— Ну… если так посудить, такую вот татуировку на запястье я видела и раньше. Но это же такое место, которое обычно прикрывают браслетами.

— И где же ты видела татуировку? На чьих руках?

Она задумалась, посмотрела на высокое голубое небо, потом опустила взгляд на серое тело под ним, вздохнула:

— Много где. Торговцы на рынке, девушки из Школы супруг бога, танцовщица на площади. Я раньше не задумывалась, что это.

Гормери пошел прочь. Похоже, Тамит опять обвела его вокруг пальца, и теперь ему придется терпеть ее до конца расследования. Татуировка на запястье у каждого второго жителя города. Отличная история. И ведь не проверишь, потому что обычно люди действительно прикрывают это место браслетами. Не станет же он бегать по рынку и заставлять каждого показывать свои запястья.

— А еще я видела этот значок на руке того парня, который меня отравил. На руке писца Менну!

Глава 16